|
.. На самом же деле он выстроил вдоль границ с Польшею не санитарные кордоны, а целую армию, готовую по первому свистку из Потсдама обрушить пограничные столбы. Но мнение Европы королю обмануть удалось! Даже берлинцы, начитавшись газет, бегали по врачам с каждым прыщиком, запасались "уксусом четырех разбойников". Прусские академики между тем времени зря не теряли: в древних архивах они отыскивали любые ничтожные предлоги мнимых прав на польские земли. А по ночам солдаты Фридриха врывались во владения Речи Посполитой, хватали с постелей сонных вдовушек и девиц, тащили их за волосы в Пруссию... Финк фон Финкенштейн спросил короля: -- А вы придумали занятие для этих польских девок? -- Финк, -- отвечал король, -- самое удобное для них занятие -- быть верными женами моих потсдамских гренадеров. Когда полячки стали его подданными, он возмутился: -- Безобразие! А где же их приданое?.. Берлинские юристы предъявили Польше претензии: пусть каждая полячка, нашедшая семейное счастье в Пруссии, получит от Польши кровать, четыре большие подушки, два одеяла, корову, двух породистых свиней и хотя бы три дуката -- на пиво своему бравому мужу. Король пригласил к себе чиновника Гальсера: -- Не пора ли начинать чеканку дукатов, которые бы на треть веса состояли из самой паршивой лигатуры? -- На какую сумму прикажете, ваше величество? -- Для начала в пятнадцать миллионов... С этими миллионами король послал в Польшу своего поверенного Эфраима. Под именем консула Симониса жулик закупал для Пруссии зерно, кожи, мясо, драгоценности, меха, лес, картины, парусину-и за все расплачивался фальшивой монетой. Обогатив казну короля, Симонис скрылся, а поляки не сразу, но все же догадались, что их облапошили на целую треть доходов. Решив поскорее сбыть с рук фальшивые дукаты, они пустили их в оборот, и вскоре генерал-прокурор князь Вяземский, ужасно взволнованный, не находил слов, докладывая Екатерине о наплыве фальшивых денег. -- Александр Алексеич, -- сказала Екатерина, -- ты не пугайся. При Елизавете уже было такое, когда мы с Пруссией воевали. -- Боюсь, не Эфраим ли снова за дело взялся? -- Не страдай! Поехали лучше кататься... В дороге она указала: открыто объявить по всей империи, что фальшивые дукаты будут принимаемы казной, как настоящие, а тишком велела вызнать пути-дороги "Симониса". Екатерина ехала на прогулку в новой карете, овальные бока которой были расписаны изящными картинами в духе Антуана Ватто. Кони вынесли ее на развилку Московского и Царскосельского трактов. В кустах белела конторка рабочей артели, осушавшей болото. Вдоль тропинки шагала в город чухонка с молочным кувшином на голове. |
