|
. они захватили все! как же теперь разжечь его печь! Да, нервная работа у художников! и уходят в забытье, небытие, загул, саморазрушение! конец! или же: водка! еще раз водка и снова водка! да, еще шампанское! шампанское!.. ведра-ми!.. но кто, кто пойдет ему за шампанским?… «Они забирают у нас все!» Мне было нечего сказать! Я, мои книги! Мои предсказания! Мои отношения!.. хоть одно скептическое слово? Оп! Рохля! – Лентяй! Сводник!.. – Ладно! Ладно! Привет!.. В дверях уже толпится народ… они загораживают проход… обожатели, любители, идиоты, светские люди, фото-модели, его модели, торговцы… Нечто подобное во всех мастерских… входят… выходят… этот вот – доносчик, вот консьержка… сплетники, задницы… светские ничтожества, алкоголики, шуточки, мусора, срань… – Я работаю в свином корыте, Фердинанд! Он понимает. – Глоток белого, Жюль? И вдруг он отказывается! Он больше не хочет вина! Он кидается в самую гущу! «Со всех ног»!.. почитатели сраные! – Все вон! Но их слишком много… дверь не выдерживает!.. они толкаются, разбивают себе головы!.. Спасайся, кто может! Они прыгают на стулья, на диваны… и на женщин! На голых жен-щин! Ну и вопли! Он решил остаться один! В одиночестве! Ему хочется поразмышлять, вот! Его абсолютное одиночество!.. вдохновение… Вот я рассказываю вам, описываю… прогуливаюсь с вами по его халупе… потолок досто-ин отдельного описания… все пейзажи вверх ногами!.. все его полотна хранятся на потолке!.. обозрение его «периодов»!.. их подвесила консьержка… – Я же, ты понимаешь, я – скульптор! Живопись делает меня несчастным!.. значимость!.. подумай! моя значимость! Я не могу жить так, мне необходимо ощущать свою значимость! ты, ты не можешь пережить мою значимость!.. ты – тараканье племя!.. мерзкое племя! Смотри! Твое место – в щели! Я тебя так и вижу, забившимся в щель! В пизде, в щели!.. плоский… шустрень-кий такой… Он возненавидел живопись! Остаться без глины, без печки, без всего!.. Он вымещал злобу на клиентах… мстил за себя!.. – Жюль, то, что вы делаете, весьма мило! Мэрия «14-го июля», вся в лентах, флагах, земля обетованная… – Это в тележку, а? Там я уже! Палки в окно! повязки! Вопль еще большей силы! – Грубияны! Воры! Убийцы! Принесите мне мои палки! На полотне были раненые. Акварелью этого не передать… он их обрызгивал! Томатным соусом! – Я что, уже не могу создать желаемый тон?… Пачкались пиджаки!.. пальто! Тротуар весь в радужных разводах… – Вам остается заляпать ставни? Может быть, мне перемешать краски? Его расшатанные, висящие косо ставни… времен Парижской коммуны… да и не только ставни!.. его комната!.. все шатается, все затхлое… каждый угол надо было украсить лентами, каждый квартал и Маки тоже… они кричат об этом со времен Коммуны… в сумме – четыре войны, четыре послевоенных периода. – Почему вы не хотите заплатить мне за ставни! Это не зависть, не жалюзи, не обида на то, что он вынужден торчать в своей коробке, это неистовый гнев! В целом, несмотря на свое моральное уродство, Жюль… я называю его другом, и верным!.. самая ужасная старая дева, плюющаяся прокисшим ядом… его маленькое зеркальце на веревоч-ке, он любуется собой по сто раз на дню… – Я дряхлею, как Рембрандт! Он себе сам травит душу. – Дай мне рюмку! Для таких случаев существует джин!. |
