|
. Я думаю, все лицеистки прошли через его мастерскую… привлекательная сила звериного логова… Распутин! Он их даже наказывал! чтобы слушались! Шлепая по попкам! – В следующий раз мой торт! мой Сент-Онорэ! Нужно научить вас манерам, киски! В другой раз были ананасы!.. Потом ромовая баба! с настоящим ромом! – У вас есть это, цыпочки, есть! – Когда ты говоришь со мной, мое сердце трепещет! – Они снова придут веселиться! дергаться! дуры! – Конечно! Конечно! «Все приятели»! Конечно! И ни сантима благодарности! У него не было ни гроша, одни пошлости, никакой энергии, сплошная слизь… Ну и что?… Вкус. – Вот эта должна быть из каолина! В Дрездене, слышишь! Я вылеплю ее, я начну с нее, и все! Я ее обожгу! слышишь! позже! в печи! – Его печь! – Ты кашляешь кровью, крошка Сарсель? красный? желтый? серый?… уже скоро? Вопрос. Его любимица Сарсель, худосочная, кашляющая, настоящая уродина… – Скоро? Она уходила, возвращалась, но ей платили! Клиент Жюля! Клиент! Три луидора за сеанс!.. Так как она жила очень и очень далеко, аж за «Насьон», ей приходилось ездить на метро! часами торчать под землей! тревоги! Минимум раз в день… она приезжала около полуночи…, они спа-ли вместе… Он не был ревнивым!.. Он был избалован!.. Ему нравились туберкулезные, такие, как Сарсель! И эпилептичка к тому же! Я ее лечил… немножко… гарденалом, ретропютюи-ном… терапия того времени… капли… но никто меня за это не благодарил!.. можно даже ска-зать, что эта сука Сарсель была самой худшей, настоящая гарпия!.. думаю, ее следовало бы об-рюхатить!.. Они все об этом жалели! Что он их не трогал! Не брюхатил их! Если бы я поработал у Жюля, ему бы тоже что-нибудь перепало… но так как я вырос в Лондоне, я не имею дела с проститутками, я не их клиент… но что касается других обольстительниц, то их было нава-лом, черт возьми, и прехорошеньких! Я уже сказал! И танцовщицы, гибкие, как Арлетт! Это бы-ло его страстное увлечение! Он требовал, чтобы они не ходили на занятия… чтобы останавлива-лись у его окна, болтали, бегали «на минутку», позировали… Он ждал их, высматривал… во все глаза… считая минуты… – Оле! оле! Час приближался!.. Он высматривал их еще издалека… и оп-ля! Кармен! Сюда, Жюстин! Они удивлялись… – Ах, Жюль! Ах, Жюль! Недотроги!.. все еще в сомнениях, в колебаниях, переходили улицу… покачивая бедрами! Необыкновенные женщины, олимпийские богини!.. с изящными лодыжками, тонкие, нервные… грациозные зверьки, танцовщицы! каблучки «цок-цок» по мостовой!.. а он широкий, проспект Гавено! просторный, широкий проспект!.. нет другой женщины, которая не столбенеет, как ослица, корова! при необходимости перейти через проспект Гавено! Катастрофа!.. а если бы они не обладали фигурками танцовщиц!.. те, кто переходит улицу!.. да, как ужасна эта щербатая мостовая для женщин!.. для полубогинь!.. все другие рядом с ними – жалкие подобия женщин! шлепают по грязи! шлеп! шлеп! серые, косолапые! Злой дух, Жюль! – Сюда, девулечки! сюда! Танцовщицы такие гибкие, такие быстрые! настоящий водоворот в Жюлевом доме! его ок-но!.. – Догола! догола! минуточку! только возьму карандаш! Гнусный притворщик! – У меня требуют ваши портреты! у меня требуют! Вы же хотите, чтобы я зарабатывал себе на жизнь? Это чтобы разжалобить их… выклянчить что-нибудь… – Ах, Жюль! Ох, Жюль! Он командовал, как им сесть. |
