Лунев вполне допускал, что за спиной прежнего инспектора кавалерии могли шептаться, неспроста, мол, Чарновский в таком фаворе, и как бы не оказался он на поверку внебрачным сыном великого князя. Впрочем, кто знает, кто знает?..

    -  Что вас привело сюда, господин ротмистр? - сурово глядя на нежданного гостя, поинтересовался Лунев.

    -  Мы с Лаис давние приятели, - не замедлил с ответом ротмистр. - Но позвольте, с кем имею честь?

    -  Полковник Лунев.

    -  Лунев, Лунев… - Чарновский наморщил высокое чело. - Погодите-ка, не Платон ли Аристархович?

    -  Он самый.

    -  Вот так встреча! - Ротмистр широко улыбнулся и тронул пальцем белый крестик на груди. - Мы же с вами десять лет назад свидеться должны были, а только нынче довелось! Экий же хитрый вольт! Это ж я тогда для вас Миягу изловил! Помните? Отряд генерала Мищенко?

    -  Сабуро Мияги покончил с собой, - сухо прокомментировал контрразведчик. - Умер прямо в штабе корпуса.

    -  Да, незадача, - протянул Чарновский. - А я ж тогда как раз в госпиталь угодил! Контузия, знаете ли. Но если вы и впрямь тот самый Лунев, скажите на милость, что это вдруг понадобилось армейской контрразведке в дому у бедной малышки Лаис?

    Платон Аристархович смерил говорившего долгим изучающим взглядом. Удивление Чарновского, похоже, было вполне искренним. Хотя, как утверждали в Особом Делопроизводстве, «ложь отличается от истины лишь тем, что слишком на нее похожа».

    До сего часа Лунев не очень тревожился о том, чтобы объяснить себе, а уж тем паче кому другому, как он связывает госпожу Лаис с миссией, ему порученной. Ведь не считать же здоровым резоном к тому выспренные заявления экзальтированной барышни о том, что их судьбы связаны накрепко и вместе они спасают Россию.

    Платон Аристархович верил в свое чутье или, как именовалось сие у собак-ищеек, верхний нюх. Разложить по полочкам такие ощущения было невозможно, однако он был почти уверен, что связь есть! Случай, приведший в ограбленную квартиру госпожи Эстер главного претендента на роль Фехтмейстера, был тому ярким подтверждением. Однако не говорить же вероятному подозреваемому, что по-акульи сжимаешь круги вокруг него?

    -  Скажите, будьте любезны, почтеннейший…

    -  Михаил Георгиевич.

    -  Вам знаком господин Шультце?

    -  Конрад? - Ротмистр загладил пальцами усы. - Не то чтобы мы были знакомы близко, но он частенько захаживает ко мне в зал.

    -  Вы даете частные уроки?

    -  О нет. Но Конрад и не нуждается в уроках. Он прекрасно владеет клинком. Ему нужен хороший партнер. Знаете, чтобы рука не теряла легкость.

    -  Значит, вы утверждаете, что он - отменный фехтовальщик? - переспросил Лунев.

    -  Именно так, - подтвердил конногвардеец. - Да вы и сами посудите, как он один против троих выступил. Такое, я вам скажу, не каждому по силам.

    -  Вот и мне это кажется странным. - Платон Аристархович взял в руки листы жандармского протокола, лежащие на столе. - Безвестный мещанин, или, как там, почетный гражданин, и вдруг мастер клинка.

    -  Мы о Конраде Шультце говорим? - удивленно вскинул брови ротмистр.