|
Я молча следил за ним. Наконец, задвинув ящик, он сказал: - Мистер Кимболл - несчастный человек, Арчи. - Он обманщик. - Возможно. И тем не менее он несчастный человек. Он осажден со всех сторон. Его сын хочет убить его, и не намерен отступать от своего. Если Кимболл признается в этом даже самому себе, он - конченный человек, и он это знает. Его сын, а с его помощью и будущие наследники рода Кимболлов - это все, ради чего он живет. Он не может признаться в этом и, видимо, не сделает этого. Но если он не признается, более того, не предпримет ничего, он обречен, ибо вскоре умрет и, возможно, страшной смертью. Эту дилемму ему не решить, она слишком сложна и отягощена обстоятельствами. Он нуждается в помощи, но не осмеливается просить о ней. Причина тому та же, что и у всех смертных, - вопреки всему он надеется. Надеется, что, не признавшись, может позволить себе уповать на "если". Ведь его сын уже пытался убить его и по чистой случайности убил Барстоу. Может, сын поймет, что это не простая случайность, а знак свыше. Может, его еще можно переубедить, он готов поговорить с ним как мужчина с мужчиной, и тогда сын все поймет, пойдет на разумную сделку с судьбой и подарит отцу жизнь взамен той, которую так нечаянно отнял у другого. Тогда Кимболлу удастся дожить до того дня, когда он сможет покачать внука на коленях. А пока состоится эта сделка, самая значительная из всех его сделок, Кимболл-старший будет в постоянной опасности. Это может напугать любого, даже того, кто моложе и честнее его. Но он не просит помощи, ибо, попросив, выдаст сына, подвергнет его опасности еще большей, чем та, которая грозит ему самому. Великолепная дилемма. Я редко сталкивался с такой, чтобы так беспощадно наставила на жертву все свои рога. Это так обескуражило Кимболла, что он совершил то, что редко когда совершал, - он вел себя, как дурак. Он выдал своего сына и, однако, не обезопасил самого себя. Он не скрыл того, что пряталось за его страхом, а сам страх отрицал. Вулф остановился. Он откинулся на спинку кресла, опустил подбородок на грудь и сцепил пальцы на животе. - Ладно, - сказал я. - С Кимболлом ясно, теперь как насчет Мануэля. Я говорил вам, что он действует мне на нервы. Ну это неважно, но не напечатать ли мне список всех улик, которые свидетельствуют, что он убил Барстоу? - Проклятье, - вздохнул Вулф. - Я знаю, что картину для прочности надо покрыть лаком. Но банка пуста, Арчи. Вернее, она исчезла. У меня ничего нет. Я понимающе кивнул. - Могу я внести предложение? Рядом с Плезентвилем в Армонке имеется аэродром. Что если съездить туда и порасспросить? - Можно. Но я сомневаюсь, что он пользовался открытыми аэродромами. Он предпочитает осторожность Прежде чем ты туда отправишься, попробуем вот что. Записывай. - Много? - Нет, всего несколько слов. Я взял блокнот и карандаш. Вулф стал диктовать "Каждого, видевшего меня и мой самолет на лугу в понедельник, пятого июня, во второй половине дня, прошу отозваться. Заключил пари, выигрыш пополам". - Здорово, - воскликнул я. - Но он мог сесть и на поле для гольфа. - Слишком людное место, - возразил Вулф, - и неизбежно кто-нибудь возразил бы против этого. |
