— Я рада, что он принял мою точку зрения, — сказала Татьяна строго.

— Но, мама, ты ведь мне постоянно твердишь, что я уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки.

— Но только не в таких вопросах, как брак! Это гораздо, гораздо серьезнее, чем тебе кажется!

— Я приеду завтра вечером, — промолвила Катя сквозь слезы.

— Да уж, будь любезна. Тогда, надеюсь, мы поговорим более обстоятельно.

— Но я все равно его люблю!

В трубке зазвучали короткие гудки.

Татьяна была не столько рассержена, сколько изумлена. Катя осталась с любовником! Такое Татьяне даже в страшном сне не могло привидеться. Катя росла очень уравновешенной девочкой, даже так называемый «переходный возраст» прошел более-менее спокойно. Единственный раз она взбунтовалась, когда мать попыталась определить ее в медицинское училище, которое Татьяна в свое время сама закончила. Катя в самых энергичных выражениях призналась в своем отвращении к медицине. По ее словам, ее тошнило от одной мысли о человеческих органах, а при виде крови она готова была упасть в обморок. Катя выбрала юридический институт — в их классе многие хотели поступить туда, считая его очень престижным, и Катя, видимо, поддалась общему влиянию. Впрочем, юриспруденция — далеко не самый худший вариант.

Решив завтра сделать дочери основательную выволочку, Татьяна легла. Но сон не шел. Перед ее мысленным взором стоял Виктор. Его шоколадные глаза пристально рассматривали ее, и она вся цепенела. Чтобы отвлечься от навязчивого образа, она пыталась думать о предстоящем разговоре с дочерью, но вновь и вновь возникало это смугловатое лицо с тонкими чертами, обрамленное иссиня-черными волосами с легкой проседью на висках. Оно плыло перед ней в переливчатом блеске ресторанных огней, гипнотизировало, манило в какие-то бездны…

Утром Татьяна позвонила на кафедру предупредить, что ее сегодня не будет. Она прождала дочь весь день, сидя за письменным столом и просматривая рефераты. Временами вставала и принималась нервно ходить по комнате. Отсутствие дочери ее тревожило. Татьяна чувствовала, что Катя уходит из-под ее контроля и будет неимоверно трудно, а может, уже и невозможно заставить дочь отказаться от этого брака.

Катя явилась вечером, когда на окне, обращенном на запад, золотился последний солнечный луч. Услышав щелчок замка, Татьяна вышла в прихожую и с минуту молча смотрела, как дочь переобувается. Глаза Кати возбужденно блестели.

— Итак, ты решила сама устраивать свою жизнь, — строгим тоном произнесла Татьяна. — Мать для тебя уже ничего не значит.

Катя бурно задышала.

— Как ты можешь так говорить, мама! Это же моя жизнь, понимаешь, моя! Вон Соня и Даша, на год моложе меня, а уже имеют детей!

— Отсюда не следует, что они поступили умно. Интересно будет посмотреть, как сложится у них жизнь лет этак через пять!

— Когда у тебя родилась я, ты была еще моложе!

— Поэтому я и осталась одна. Все эти двадцать лет одна, с ребенком на руках! Ты хочешь повторить мою судьбу?

У Кати дрожали губы, а в уголках глаз начали набухать слезы. Однако лицо ее по-прежнему выражало упрямство.

— Ничего я не хочу. Мы с Олегом твердо решили пожениться. Пусть даже вы с Виктором Владимировичем против — все равно! У Олега есть заработок, у меня тоже есть возможность устроиться в одно место. Буду учиться и подрабатывать. Мы сможем жить самостоятельно, отдельно от вас, и ничего вы с нами не сделаете!

Татьяна остолбенела. Никогда еще дочь не разговаривала с ней в таком тоне!

— И все равно без моего разрешения ты замуж не выйдешь! — Она едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик.

— Но, мама, объясни мне, почему ты против Олега? Чем он тебе не нравится? Думаю, если бы ты узнала его получше, то изменила бы о нем свое мнение!

— Мне незачем знать его лучше.