Я сразу пошел к павильону. Там был лишь один человек – женщина, как потом выяснилось, жена убитого. Мардж Питерман. Она смотрела по монитору запись программы. Я мог видеть, хоть и не очень отчетливо, площадку, на которой шла съемка «Шоу Дэна Бакли». Я мог видеть и экран монитора. Но не смотрел ни на площадку, ни на экран. В баре я налил себе бокал апельсинового сока. О происшедшем я узнал лишь по вскрику Мардж: «Что случилось со Стивом?»

Я подошел к монитору и увидел, что этот Питерман сидит в странной позе. И стоял за спиной миссис Питерман. И увидел струйку крови, текущую из уголка рта Питермана. Часы показывали двадцать три минуты четвертого.

Я увел миссис Питерман из павильона. Усадил ее на стул в дальнем конце автостоянки, принес кофе, посидел с ней до трех пятидесяти трех, пока не подошли другие люди, в том числе и Дэн Бакли. Они сообщили Мардж о случившемся и взяли на себя дальнейшую заботу о ней.

Конец заявления.

– Вы – репортер, – промурлыкала Роз Начман. – Четкость, сжатость, ничего лишнего. Точное время. Жаль, что вы не упомянули привидение, которое на ваших глазах пересекло съемочную площадку, по ходу вонзив нож в шею Питермана.

– Что?

– А теперь мистер Флетчер, несмотря на ваше подробное, и, я не сомневаюсь, полностью соответствующее действительности заявление, вы позволите задать вам несколько вопросов?

– Разумеется.

– Вот и хорошо. Время вы указали точно?

– Я – репортер. Если что-то происходит, я первым делом смотрю на часы.

– Зачем вы приехали на съемочную площадку?

– Повидаться с Мокси Муни.

– По заданию редакции?

– В последнее время задания я задаю себе сам.

– По вашему внешнему виду не скажешь, что вы – главный редактор.

– Главный редактор – это недосягаемая вершина. С ним никогда не сравняться ни выдающимся спортсменам, ни руководителям государств, ни репортерам, ни начальникам бюро детективов...

– Вы сказали, что кроме вас и миссис Питерман в павильоне никого не было. Даже бармена?

– Увы. Мы были одни.

– Миссис Питерман знала о вашем присутствии?

– Боюсь, что нет. Я был босиком. Меня предупредили, что шуметь во время съемки нельзя. Она же неотрывно смотрела на экран...

– Если она не знала о том, что вы рядом, к кому она обращалась, говоря: «Что случилось со Стивом?» – или что-то еще.

– Она сказала: «Что случилось со Стивом?» – стоял на своем Флетч.

– Извините. Я привыкла иметь дело с... не столь профессиональными свидетелями.

– Я думаю, миссис Питерман говорила сама с собой. По тону я понял, что она испугана, встревожена. Потому и подошел, чтобы посмотреть, что тому причина.

– Ранее вы никогда не видели Марджори Питерман?

– Никогда.

– Что она говорила, пока вы уводили ее из павильона, приносили ей кофе, сидели с ней?

– Практически, ничего. Разве что спрашивала: «Почему никто не придет и не скажет мне, что же произошло?» Нет, она сказала, что хочет поехать со Стивом в машине «скорой помощи».

– То есть она знала, что ее муж ранен?

Флетч помялся.

– Полагаю, в сердце своем она знала, что он мертв. На экране монитора он выглядел мертвым.

– Она что-нибудь говорила, из чего напрашивался вывод, что она знает о насильственной смерти ее мужа? О том, что его убили?

Флетч задумался.