Горожане поддерживали и сохраняли тот имидж, который он сам себе создал, несмотря на рейды полиции штата и визиты представителей Департамента Здравоохранения округа: мол, я человек семейный, владелец закусочной, которая процветает только благодаря высокому качеству напитков и закусок, которые там подают. Эта доброжелательная круговая порука заодно защищала и сына Лайла, Чарлтона. Чарлтон вымахал на два метра ростом и к окончанию Сципионской средней школы был уже центральным нападающим команды Звезд Школьного Баскетбола штата Нью‑Йорк, а об отце всегда говорил только одно: он – владелец ресторана.

Чарлтон был таким феноменальным баскетболистом, что его пригласили сыграть за команду «Никербоксров» из Нью‑Йорка, которая тогда еще принадлежала Американцам. А он вместе этого пошел в Мичиганский Технологический Институт, учился на полном государственном содержании и стал ведущим ученым. Он заведовал колоссальным ускорителем субатомных частиц под Ваксахачи, что в Техасе, который прозвали «Сверхвышибалой».

* * *

Насколько мне известно, тамошние ученые выпытывали тайны элементарных частиц, заставляя их расшибаться о фотопластинки. Почти то же самое мы иногда делали во Вьетнаме с теми, кого подозревали в шпионаже.

Я, кажется, уже говорил, как я вышвырнул одного такого из вертолета?

* * *

Горожанам не приходилось держать языки за зубами и не выдавать причин процветания «Черного Кота», ради того, чтобы поберечь нежные чувства жены Лайла. Она от него ушла. Прожив полжизни, она вдруг обнаружила, что она – лесбиянка, и сбежала на Бермудские острова с учительницей гимнастики из женской средней школы; они там давали уроки парусного спорта, а может, и до сих пор этим занимаются.

Я как‑то раз попробовал за ней приударить на ежегодном балу для студентов и горожан у нас на холме. Я понял, что она лесбиянка, еще до того  , как она сама догадалась.

* * *

Но перед самой смертью, два года назад, когда Лайл Хупер был захвачен беглыми рецидивистами и сидел здесь, в башне, они называли его «Котом». Например: «Эй, Кот, как тебе нравится видок?» или: «Как считаешь, Кот, что бы нам с тобой сделать?» и прочее в том же роде. Там, наверху, было холодно и мокро. Когда на колокольню заносило ветром снег или дождь, он просеивался через изрешеченный, как сито, потолок. Это беглые заключенные палили вверх почем зря, когда сообразили, что среди колоколов засел снайпер.

Электричества не было. Вся электропроводка и телефонная сеть была оборвана. Когда я зашел туда навестить Лайла, он уже знал, откуда взялись эти бесчисленные дырочки, знал и про то, что снайпер был распят на чердаке. Он знал, что беглые преступники еще не решили, как с ним быть. Он знал, что совершил, по их меркам, самое натуральное убийство. Он с Уайти ван Эрсдейлом подкараулил и застрелил 3 беглых заключенных, которые шли по старой вьючной тропе к верховьям озера, на переговоры с полицией, политиками и армейскими, стоявшими у блокированной дороги. Эти будущие парламентеры несли белые флаги – наволочки, привязанные к палкам от метел, а Лаил Хупер и Уайти ван Эрсдейл взяли да и уложили их на месте.

Потом Уайти тоже получил пулю и тут же скончался, а Лайла захватили в плен.

Но больше всего Лайла, как я понял из нашего разговора, обижало то, что все заключенные называли его «Котом», не иначе.

* * *

Здесь настало время, для простоты изложения, назвать беглых рецидивистов, обосновавшихся в Сципионе, так, как они сами себя называли, а именно: «Борцы за Свободу».

* * *

Так что Лайл Купер нес прямую ответственность за смерть 3 Борцов за Свободу, которые несли белые флаги.