Брейер.  Прошу прощения, что я вошел, не позвонив. Мне открыли дверь техники. (Увидев телефон.)  А, понимаю!

Фрейд (с наивной гордостью).  Я один из первых среди врачей, кто имеет телефон. Вы хотите поговорить со мной? (Поворачивается к детям.)  Ступайте, дети! Живо! Мама вас ждет.

Дети бегут к двери.

Брейер (подходя к Фрейду).  Признаюсь вам, что я очень удивлен. Вечером вы выступаете с лекцией в Медицинском обществе, а я узнаю об этом лишь сегодня утром, получив пригласительный билет.

Достает пригласительный билет и показывает Фрейду.

Фрейд (вежливо, но спокойно).  Я был занят.

Брейер (уязвленный холодностью тона).  Что же такое вас столь занимает?

Фрейд.  Пришло время нанести решающий удар. Я готов.

Брейер (читая пригласительный билет).  «О сексуальной природе неврозов». (С усмешкой.)  Отцы насилуют дочерей… Речь все о том же?

Фрейд (холодно и спокойно).  Если дочери страдают невро­зами, то да, о том же.

Брейер (со злой иронией).  Неужели все виды сексуальной агрессии вызывают неврозы?

Фрейд.  Конечно, нет. Необходимо, чтобы больной был пред­расположен к неврозам.

Брейер (тем же тоном).  В общем, существует гораздо боль­ше недостойных отцов, нежели детей‑невротиков?

Фрейд.  Непременно.

Брейер (тем же тоном).  Как же безобразен человек! (Пауза.)  Серьезно, Фрейд, вам не следует излагать эту тему перед нашими коллегами.

Фрейд.  Почему же? Ведь это правда!

Брейер.  Фрейд, я умоляю вас быть осторожным. Мы вместе написали книгу, через несколько дней она выйдет, и сейчас не время…

Фрейд.  Напротив. Из уважения к вам я согласился на то, чтобы мы изложили ваши методы, ни словом не упоминая сексуальность. Сегодня я наверстаю упущенное.

Брейер.  Но вы не представляете, несчастный, какой скандал вызовете. Вы будете говорить с пожилыми людьми, большин­ство из которых отцы, иногда деды, а вы смеете сомневаться в их отношении к детям!

Фрейд.  Я же не утверждаю, что виноваты все отцы!

Брейер.  Нет. Но чтобы было такое множество виновных, необходимо, если вы говорите правду, чтобы все были подвер­жены соблазну.

Фрейд.  Об этом мне ничего неизвестно. Я говорю то, что знаю.

Брейер.  Если вы говорите то, что вы считаете знанием, вы погибли, мой бедный Фрейд. И я не желаю, чтобы вы ввергли меня в эту пропасть под тем предлогом, что я написал вместе с вами книгу.

Фрейд.  Вот в чем дело!

Брейер.  Да, именно в этом! Я не хочу терять ни свою клиен­туру, ни свою репутацию.

Фрейд.  Значит, вы боитесь.

Брейер.  А вы втихомолку готовили свои удары, и разве не страх помешал вам меня предупредить? У меня нет причины рисковать моей честью врача и мужчины ради дурацких тео­рий, которых я не разделяю.

Фрейд (в исступленной ярости).  Может быть, они дурац­кие, зато доказаны.

Брейер (презрительно).  Знаю – тринадцать случаев!

Фрейд.  С позавчерашнего дня четырнадцать.

Брейер.  Еще один? Браво!

Фрейд.  Еще один. И исключительной важности. Этот слу­чай – Сесили Кёртнер.

Брейер (уязвленный до глубины души).  Что вы сказали? (Берет себя в руки.)  Мой дорогой Фрейд, она была моей больной. Если вы допустили нарушение врачебной этики…

Фрейд.  Нет никакого нарушения в том, чтобы лечить несчаст­ную, которую вы бросили. Кстати, меня оправдывает лишь одно – успех лечения. Сейчас она уже встает на ноги.

Брейер.  Лечить Сесили! Бедная девочка, вы лишь до конца осквернили ее. Лечить! И это говорите вы! Вы никогда никого не вылечили, и вы стали бы убивать ваших больных ради того, чтобы проверить правильность одной из ваших теорий.