Марта поворачивается к матери.

Мать.  Что, Марта? (Пауза.)  Это деньги, которые ему дали на жизнь в Париже? (Марта кивает. Отец глубже забива­ется в свое кресло.)  Дай нам половину того, что у тебя есть. Мы как‑нибудь обойдемся.

Фрейд.  Я дам все. Все!

Он вынимает из портмоне золотые монеты и стопочками кладет их на стол.

Фрейд (считает).  Пятьсот. Тысяча. Две тысячи…

Марта.  Но ведь у тебя просят…

Мать.  Оставьте его. Если он не отдаст все, он себе этого не простит.

Марта (в отчаянии).  Это же деньги на его поездку!

Мать молчит. Фрейд с видом маньяка раскладывает по столу золо­тые монеты. Неожиданно отец разрыдался.

Якоб. Я – ничтожество, ничтожество! Я не сумел заработать на хлеб своим детям, и вот мои дети кормят меня!

Долгие старческие рыдания. Фрейд не хочет смотреть на отца, он сидит как приклеенный на своем стуле, неприступный и бледный. И вдруг с какой‑то наигранной и тягостной веселостью начинает гово­рить, выдумывая на ходу.

Фрейд.  Но для меня это не помеха. Вовсе нет. (Говоря, он слегка отворачивается.)  В Париже буду читать лекции. Мне обещали, что я буду получать в два раза больше.

Отец не перестает плакать. Фрейд протягивает руку, кладет ее на голову отца (так успокаивают расплакавшееся дитя) и неожиданно, испугавшись, отдергивает ее.

Долгое молчание. Он снова цепенеет. На плечо Фрейда опускается рука; он поднимает голову и видит мать, которая стоит возле него и улыбается прекрасной улыбкой спокойной и благодарной любви. Фрейд немного успокаивается. Отец перестает плакать.

Якоб (почти униженным тоном).  Все‑таки ты едешь завтра?

Фрейд (весело).  Конечно. Завтра в 8.05 утра.

(6)

После полудня.

Фрейд с Мартой выходят из дома родителей. Идут молча. У Фрейда нервный и раздраженный вид. Улица выходит на маленький пустын­ный сквер. Они заходят туда. Марта – она тоже мрачная, как ее спутник, – с тревогой смотрит на Фрейда.

Фрейд (неожиданно начинает кричать).  Вы добились сво­его. Я никуда не поеду.

Марта (опешив  от испуга и гнева, ледяным тоном).  Кто именно?

Фрейд. Вы все! Ты хотела, чтобы я остался в Вене, не так ли?

Марта молчит, но чувствуется, что она глубоко уязвлена.

Фрейд.  Так вот, можешь радоваться. Мейнерт предлагает мне читать лекции вместо себя. Я принимаю предложение. Что ты на это скажешь?

Марта (очень сухо).  Поступай как знаешь.

Фрейд с трудом делает еще несколько шагов вперед, потом опуска­ется на скамейку. Он бледен и тяжело дышит. Марта не спеша подходит к нему. Состояние жениха внушает ей одновременно раз­дражение и тревогу.

Фрейд.  Это веление Божье. Все кончено. Мне запрещено при­касаться к древу науки. Отлично. Я и не прикоснусь. Буду как все, словно гой. Без биографов. Даже без самого плохонького. Вот что значит кое‑чего добиться в жизни. (С неожидан­ной озабоченностью.)  Придется вернуть университету день­ги. Мейнерт поможет. Они дадут мне отсрочку. (С силой схва­тил Марту за запястье.)  У нас будут дети, Марта, много детей. Но я никогда перед ними не заплачу. Не рассчитывай на это.  Отец – это Закон, Моисей. (Смеясь.)  Хорош Моисей, который плачет!

Фрейд вновь берет себя в руки.

Бесстрастный и учтивый, он говорит уверенно, но сам не верит в то, о чем говорит.

Фрейд.  Марта, ты должна простить моего отца. Он был силь­ным и строгим. И вот во что его превратили римляне.

Марта (с возмущением).  Ты не должен просить у меня прощения за своего отца. Он добрый человек, я его уважаю, и мне сильно повезет в жизни, если ты будешь таким, как он.

Фрейд резко встает.

Фрейд (грубо).