Подъезжает омнибус. Сутолока. Одни пассажиры сходят, другое садятся.

Фрейд  (решительно).  Я пойду к Сесили. Пойду завтра утром, прямо с вокзала.

(10)

Спустя некоторое время.

Перрон опустел. Фрейд забился в угол скамейки; его тирольская шляпа съехала на глаза: похоже, он спит.

Флисс откровенно скучает. Он широко зевает, бросает угрюмый взгляд на Фрейда, потом достает из кармана карандаш и записную книжку. Начинает производить какие‑то расчеты.

Вдоль перрона на полной скорости проносится поезд. От этого грохота Фрейд вздрагивает и выпрямляется. Шляпа его падает. На экране – его встревоженное лицо с широко открытыми глазами.

Фрейд (очень громким голосом).  Что случилось?

Флисс молчит. Фрейд с каким‑то потерянным видом провожает взглядом последние вагоны уходящего поезда.

Флисс.  Проснулся?

Фрейд.  Я не спал. (Руки у него дрожат.)  Не обращай на меня внимания. Я же говорил тебе, что ненавижу вокзалы. (Он встает, подходит к краю перрона и смотрит вслед исчез­нувшему поезду. Обливаясь потом, он возвращается к Флиссу. Садится.)  Мне показалось, что произошел несчаст­ный случай. (Он склоняется вперед, опираясь сжатыми кулаками на колени. Говорит странным, каким‑то вя­лым голосом.)  Или я стал нищим.

Флисс (вздрогнув).  Что ты сказал?

Фрейд (смотрит на него с удивлением).  Что сказал?

Флисс.  Ты сказал, что стал нищим.

Фрейд.  Разве? Так вот, дело в том, что поезда наводят меня на мысль о нищете. (Он бросает на Флисса быстрый и недружелюбный взгляд. Говорит изменившимся, резким и строгим, почти раздраженным тоном.)  Двенадцать паци­ентов из тринадцати.

Флисс.  Каких пациентов? О чем ты?

Фрейд.  О моих пациентах, о которых я тебе рассказывал. Двенадцать из них отказались у меня лечиться. Еще одно самоубийство, и всему конец! Меня сожгут в Вене, или я стану торговать сукном. (Показывает в направлении Вены.)  По­зор и нищета – вот что ждет меня там. (Пауза.)  Я живу на деньги Брейера. Если я поссорюсь с ним, то мне нечем будет вернуть ему долг.

Флисс (вежливо, но с раздражением).  Ну да, таков уж наш удел. Непонимание, позор. И что из этого? Нужно идти вперед.

Фрейд (с горечью).  Тебе легко говорить. Ты в Берлине ле­чишь горло. Ты своей клиентуры не потеряешь.

Флисс (обиженно).  Придет час, и я тоже пойду на риск: когда напишем нашу книгу.

Фрейд берет себя в руки. Но ему по‑прежнему плохо. Он снова хватается правой рукой за сердце.

Фрейд.  Извини меня.

Флисс (любезным тоном, но все еще раздраженно).  Ко­нечно, мой дорогой друг, конечно.

Фрейд.  Я плохо себя чувствую.

Фрейд съежился на скамейке. Он бледен.

Флисс (без доброты).  Что с тобой?

Фрейд.  Приступ.

Флисс.  Какой приступ?

Фрейд (отвечает машинально, как врач).  Аритмия, сдавливание, жжение в районе сердца. (Показывая на солнечное сплетение.)  И боль здесь, как при грудной жабе. (Флисс хочет встать. Фрейд жестом его останавливает.)  Ничего не надо делать, Вильгельм. (Он касается рукой лба.)  Именно здесь что‑то не в порядке. Уже несколько месяцев я пережи­ваю нервную депрессию. Ответь мне: ну разве я не чудовище?

Флисс (терпеливо и отрешенно, словно разговаривая с сумасшедшим).  Успокойся, Зигмунд, ты же знаешь, что нет.

Фрейд.  Тогда что же такое кроется в моей голове, если именно я обнаружил вселенское свинство? (Почти умоляю­щим тоном. Он придвигается к Флиссу и берет его за руку так, словно это должно вернуть ему мужество.