Ободряя себя подобной ерундой, я пробирался галереей, невидимый во тьме, неслышимый в носках.

  Дверь на кухню тоже открыта - настежь. Внутри - полная неподвижность. Я ждал, пытаясь уловить хоть что-нибудь.

  Ничего.

  Пришел, пожрал и ушел, не потрудившись закрыть двери.

  Я направился к плите - за спичками.

  Попью чайку и пойду спать. Крепко- крепко.

  Спичка зашипела, вспыхнула, я потянулся за свечой - и понял, почему стало тепло ногам. Я стоял посреди лужи крови.

  У плиты лежал Олег, и, как маленькая скала, у края лужи черная ладья.

  Спичка обожгла пальцы. Пришлось зажечь вторую. Оставляя за собой следы, я подошел к лампе. В ее свете привиделся легкий дымок над кровью.

  Шея Олега была почти перерублена. Тем самым секачом из космической стали.

  Сейчас секач лежал на краю плиты.

  Убийство произошло совсем недавно. Минут пятнадцать назад. Удар нанесен сзади и сверху. Убийца зашел за спину сидевшего Олега и рубанул - сильно, точно, хладнокровно. Если он был в перчатках - на секаче только мои отпечатки пальцев.

  Интересно.

  Полотенцем я обтер рукоять. Снял носки, налил в таз воды и вымыл ноги. Можно звать остальных. Один из них - убийца.

  Или оба.

  Со свечой я пошел по коридору. Вдруг еще где кровь? Но сквозняк дунул, и я опять оказался во тьме. Ничего, дойти до камина, там огоньком разживусь.

  Ноги заледенели, горло першит. Ангина грядет...

  Сильные цепкие руки обхватили меня. Я рухнул на пол и покатился, пытаясь освободиться. До воли оставалась самая малость, когда в ногу вцепились зубы - больно и глубоко. Вурдалак проклятый. Я ударил наугад, подсвечником, удачно, челюсти разжались, но на этом мое везение и кончилось. Шея оказалась в захвате. Я немного побарахтался для приличия, пока тьма ночи не слилась со тьмой моего сознания.

  7. Пятница, 2 часа 43 минуты

  - На, получай! - Аркаша бил неумело, непрофессионально, но старательно.

  - Прекратите, Аркадий Иосифович. Возьмите себя в руки, голос Александра Борисовича раздавался из прекрасного далека.

  Я открыл глаза. Перспектива поразительная - толстые резные ножки стола и крепкие мускулистые ноги в импортных кроссовках. Рибок, спонсор олимпийской сборной.

  - Очухался, гадюка! - в своем негодовании Аркаша, на мой взгляд, переусердствовал.

  Я попробовал подняться. Не вышло. Руки связаны за спиной, так же по-дилетантски, зато туго.

  - Помогите ему сесть.

  Не скажу, чтобы помощь была оказана вежливо, но - своевременно.

  Аркаша, пылая ненавистью, отошел и расположился рядом с Александром Борисовичем. Мы сидели по разные стороны, разделенные столом - и пятью трупами.

  Не так представлял я себе финал. Где свечи? хрустящие накрахмаленные салфетки? серебряные (а хоть и мельхиоровые) приборы, мейсенский фарфор? где, наконец, омары и шампанское от вдовы Клико? Один Александр Борисович не подкачал. Среди ночи - в пиджаке, под которым белоснежная рубашка, и безукоризненно завязанный галстук. Как всегда.

  - Сколько вам заплатили? - Стачанский с сожалением смотрел на меня.

  - Пока ничего. Обещали триста долларов и неясные, но манящие перспективы.

  - Триста долларов? - Александр Борисович, похоже, обиделся. - Кто обещал?

  - Вы и обещали. Вернее, Юра Крутов от вашего имени. За месяц поварской работы - очень недурно.

  Стачанский досадливо поморщился.

  - Думал, вы не станете отпираться.