Я вспомнил вчерашний день.

  Легче поверить в восставших мертвецов.

  6. Четверг, 17 часов 40 минут

  Бросок - и палочка, мелькнув, исчезла в грязных потоках бешеной реки. Любимая игра Винни-Пуха.

  Вчера, кажется, воды было больше. Или нет? Никто не замерял.

  Полчаса сижу, развлекаюсь. Смотритель уровня Среднего Желчуга.

  На том берегу - никого. Не спешат зарабатывать доллары.

  Скорее, не могут. Пройдет контрольный срок - придут горноспасатели, Юра успел договориться. То-то удивятся мужики.

  - Подлец этот Нимисов, - прервал молчание Аркаша. - С самого начала я его подозревал. Завел нас на погибель - ни телефона, ни рации. "Деформирует естественную структуру биополя", - непохоже передразнил он. - Батарейки ему мешали, при свечах да лампах живем, провоняло все керосином. Нет, чтобы фонарик включить, чиркай спички.

  Ай- ай- ай. Вчера смотрел на бедного Валерия Васильевича, как на мессию, а сегодня - смело кроет правду- матку в лицо.

  Покойнику.

  - Не гневайся, Аркадий. Оглянись вокруг, в городе тосковать будешь по красоте.

  - Затоскуешь, - он поднял камешек, швырнул на другой берег. Долетел.

  - Успешно потрудились? - мне, безработному, до всего есть дело. Консервы каждый открыть способен.

  - Нормально. У Александра Борисовича нервы стальные. Такого человека подвести хотел, козел паршивый!

  Фу! Распустился Аркаша.

  - Есть хочется. А после консервов изжога мучит, соды попить нужно. У вас не найдется?

  - Найдется, почему не найдется. Не боишься, что он в нее калия цианистого подмешал?

  - Он способен, мерзавец. Одно доброе дело сделал - подох на месте. Таскать не пришлось, - Аркаша хихикнул. Пунктик у него формируется насчет таскать.

  - Никто не приедет сегодня. Поздно. Пойдем, пройдемся. Я шел вдоль берега, а рядом бубнил Аркаша, обнаруживая у Нимисова новые и новые отвратительные качества. В конце концов, мне это надоело.

  - А вдруг он возьмет и придет к нам, Нимисов?

  - Шутите, Петр Иванович, - он побледнел прямо на глазах. - Шутите...

  - От него всего можно ждать. Впал в летаргический сон, мнимую смерть. На Востоке и не то умеют. Ты избавлению радуешься, а он лежит и копит злобу, - говорил я убедительно, серьезно, самому страшно стало.

  - Надо связать его, Петр Иванович. Или разрубить. Верно, разрубить на куски.

  - Вот тогда нас наверняка посадят.

  - Ну, связать покрепче.

  - Для такого от оков освободиться - раз плюнуть. Про Гудини слышал?

  - Что же делать? - он остановился, не решаясь идти дальше.

  - Меньше говорить о нем. Мозг его от охлаждения чувствительнее стал к биотокам, явление биологической резонансной сверхпроводимости. Кто о нем думает, того он и чует, - ладно, вру я от безделья, но зачем пугаю? И, главное, отчего пугаюсь сам?

  Аркадий неуверенно засмеялся:

  - Сочиняете, Петр Иванович.

  - Сочиняю. Да и замок на двери ледника висит надежный.

  - А вдруг вы позабыли его закрыть?

  - Давай посмотрим.

   Идти - всего ничего. Вот мы и на месте.

  Ноги сами замедлили шаг. Сердце забилось, обрело звучание. Не может быть! Галлюцинация!

  Аркаша вцепился в мою руку:

  - Стойте!

  Дверь раскрыта, а из погреба доносился шум шевелящихся тел.

  Я высвободился и, с трудом отрывая ноги от земли, направился к леднику.