Я отошел в сторонку. Удачная скамейка, чистая и в тени. Панно на стене выглядело прелестно, а экскурсовод старалась и за себя, и за фонтан, информация с клекотом вылетала из нее и назойливо носилась по округе: "с этого года заповедник работает в режиме заказника, выдача лицензий на отстрел основана на строгом научном расчете, количество их ограничено и стоят они весьма дорого, отстрел животных благоприятно сказался на здоровье оленьей популяции, а кабанье поголовье держится на оптимальном уровне, все добытое мясо идет в благотворительную столовую, по-прежнему запрещена охота на реликтовых представителей животного мира.

  Олешки, наверное, рады, что их убивают за настоящие деньги - доллары, марки, фунты. Это так благородно...

  Экскурсия перешла в дом, один я манкирую. Нельзя. Свежая вывеска: "Музей охоты". Порубили все дубы на гробы... Внутри - таксидермистерская вакханалия, мечта моли: волки, олени, лоси, бобры, медведи, кабаны - мохнатые, лохматые, с флюоресцирующими глазами, окружили нашу шахматную группу, обнажили зубищи и наставили рожищи. А дама все поясняла:

  - В нашем заповеднике получила распространение охота с применением исторических видов снаряжения: луков, арбалетов, рогатины. Это привлекает зарубежных клиентов, придает охоте неповторимый русский шарм. Оружейная мастерская "Стрелец" готовит малые, номерные партии, стоимость одного арбалета доходит до пяти тысяч долларов. Простота в обращении, экологическая чистота, оптический прицел, бесшумность, оригинальная отделка выгодно отличает арбалет от ружья.

  Ниф-Ниф потянулся к экспонату.

  - Нет-нет, руками не трогать. При музее работает тир, у вас будет возможность ощутить прелесть настоящей стрельбы, - экскурсовод повела нас дальше, к рыбацким трофеям - толстому печальному сому Ерофеюшке, двухметровой щуке Цене и другим, уже безымянным рыбинам.

  Люминесцентные лампы превращали зал в подводное царство. Импортные Садко, наторговавшись, выбирали здесь способ отдохновения, прельщаясь или не прельщаясь возможным уловом.

  Мерцание светильников утомляло.

  - Сейчас вы можете пройтись по Райскому парку Ольденбургских. В настоящее время он полностью восстановлен и имеет первоначальный вид - такой, каким он был столетие назад. Во время прогулки нельзя сходить с дорожек, курить, кормить и дразнить животных, громко разговаривать, - напутствовала нас экскурсовод.

  - А также играть на музыкальных инструментах, - тихонько добавил Ниф-Ниф.

  Заманчиво посетить историческую родину. Я остановился у плаката-схемы. Полтора гектара рая. Дождавшись, пока последний Адам скроется за поворотом, я вступил на дорожку желтого кирпича, воображая, что я - один. Старые замшелые деревья - как заветные бутылочки выдержанной коллекционной массандры урожая тридцать второго года, приберегаемые до невесть какого праздника, который так и не наступит.

  Впереди вольер с оленями, а рядом - люди. Я сошел в сторонку. Скученность сгубила Эдем. Никуда Адама и Еву не изгоняли, рай сам исчез - с рождением Каина.

  Крохотная полянка, необитаемая, уединенная - если забыть о доме в полусотне шагов, отсвечивающем на солнце множеством окон. Отсюда, с тыльной стороны, он смотрелся огромным подарочным тортом - с кремом розовой черепичной крыши, мармеладом окон и бисквитом старинной кладки.

  Кушайте, гости дорогие.

  Я отвернулся.

  Бабочка порхала над поляной, раздумывая, на какой цветок сесть. При избытке предложения возникает проблема выбора, непосильная и для насекомых.

  Негромкое басовое жужжание сзади, со стороны музея. Сердитый шмель гонит безвалютную нищенку с поляны спецобслуживания. Бабочка зависла над цветком, взмахи крыльев медленные, сонные.