Окунул палец в ведро на плите. Теплая водичка. Колпак и халат легли в таз. Я взял пакет, отмерил стаканчик порошка и полюбовался потрясающей надписью: "NO EAT!".

  По-русски написано глаже: "Внутрь не употреблять!".

  Таз я вытащил на кухонную веранду. Отмокнет и здесь.

  Кухня - для священнодействия, коим является кулинарное искусство.

  Ветерок-то свежий. Я прохаживался перед домом в лучах выглядывающего из-за пика Риз луны. Гало знатное. И дымка подтуманила небо. Немногочисленные звездочки едва сумели пробиться сквозь нее.

  Прохладно и неуютно. Раньше было не так.

  Я вернулся на кухню. Веник и швабра звали достойно окончить день. Не рановато?

  Анатолий в черном кожаном плаще, с биноклем на шее, шел по галерее. Напрашивался глагол "перемещался". Прямо хоть в кино снимай. Эпизод - "генерал фон Браухич на рекогносцировке".

  Я открыл бутылочку сока, поставил стакан.

  - Благодарю, - он снял бинокль и положил рядом со стаканом, расстегнул плащ, из-под которого выглянул толстый свитер-самовяз. Экипировался на совесть. Только сейчас я понял, как похолодало.

  - Не хочешь посмотреть на небо? В час восемнадцать астрономический феномен: покрытие Марса Луной.

  - Как-нибудь в другой раз. Спать охота.

  - А меня небо успокаивает. Отдыхаю.

  Бинокль - мощный, дорогой прибор. Фирма. Двадцатичетырехкратное увеличение берег кожаный футляр. Beati possidentes.

  - Да и погодка неважнец.

  - Знаю, - вздохнул он. - Авось, развиднеется. Кстати, как тебе задачка?

  Я принес с подоконника карманные шахматы. Третий день место занимают. Не до них было. Я вообще-то не охотник до задач, даже шахматных. Но автора отказом обижать не хотелось.

  - Не гроссмейстерское это дело задачки придумывать. Тем более неправильные.

  - Сказочные, - поправил он. В голову лезут идеи, лезут и лезут. Не пропадать же. А решается так, - он задвигал фигурки, с трудом умещавшиеся на крохотных полях. - Правда, неплохо? А последний ход? - он потер руки. - И умер бедный раб у ног непобедимого владыки!

  - Впечатляет, - поддакнул я. От меня не убудет. - Хорошая, на мой непросвещенный вкус.

  - Я их тут дюжину сочинил. Воздух стимулирующий. Издам брошюрку, пожалуй.

  Я долили остатки сока. - Издавай. Одну куплю, если подпишешь.

  - Твой бестселлер жена каждодневно читает. Я ей письмо написал, заверяю, что на практике у тебя получается еще вкуснее. Завтра с Юрой отправлю.

  Это он о моей книжице "Кухня современной России, или искусство выжить, не отказываясь от невинных радостей".

  - Будто раньше не знал.

  - Ну, милый, одно дело разовым обедом поразить, а другое - месяц ублажать довольно привередливый народ. Нет, ты мастер большой. Кстати, железно сказать не могу, но, похоже, Александр Борисович не прочь взять тебя в Мехико. Ты попроси Нимисова замолвить словечко, и тогда - сто процентов.

  С прицелом на Мехико я и согласился ехать сюда. Но сейчас прилива счастья не ощущал. И не потому, что дело до конца не решено. И даже не потому, что предстоит кланяться Нимисову, мало ли я за жизнь накланялся, дело привычное. И в Мехико не расхотелось. А копошится червячок на дне души, не сомнения червячок, а... Нет, и слов не нахожу.

  - Твой прогноз на Мехико?

  - Извини, дурацкий вопрос. Прессу читай. Одно скажу - Стачанский за год прибавил очень сильно. Вторая волна роста - в тридцать девять лет. Удержится на этой волне - не будет ему равных.