И ни звать уже, ни трогать,

 и сигнал уже вот-вот...

 Он возносит острый локоть

 и растет, растет, растет...

 Ну, а мы-то? Мы ж потомки!

 Рюмки сходятся, звеня,

 будто брошены котомки

 у походного огня.

 Курим,пьем,играем в карты,

 любим женщин сгоряча,

 обещанием инфаркта

 колет сердце по ночам.

 Но закрой глаза плотнее,

 отвори мечте тропу...

 Едут конные евреи

 по ковыльному степу...

 Бьет колесами тачанка,

 конь играет, как дельфин;

 а жена моя — гречанка!

 Циля Глезер из Афин!

 Цилин предок — не забудь! —

 он служил в аптеке.

 Он прошел великий путь

 из евреев в греки...

 Дома ждет меня жена;

 плача, варит курицу.

 Украинская страна,

 жмеринская улица...

 Так пускай звенит посуда,

 разлетаются года,

 потому что будут, будут,

 будут битвы — таки да!..

 Будет пыльная дорога

 по дымящейся земле,

 с красным флагом синагога

 в белокаменном селе.

 Дилетант и бабник Мойше

 барабан ударит в грудь;

 будет все! И даже больше

 на немножечко чуть-чуть...

 Монтигомо неистребимый Коган

На берегах Амазонки в середине

 нашего века было обнаружено

 племя дикарей, говорящих

 на семитском диалекте.

 Их туземной жизни

 посвящается поэма.

Идут высокие мужчины,

 по ветру бороды развеяв;

 тут первобытная община

 доисторических евреев.

 Законы джунглей, лес и небо,

 насквозь прозрачная река...

 Они уже не сеют хлеба

 и не фотографы пока.

 Они стреляют фиш из лука

 и фаршируют, не спеша;

 а к синагоге из бамбука

 пристройка есть — из камыша.

 И в ней живет — без жен и страха —

 религиозный гарнизон:

 Шапиро — жрец, Гуревич — знахарь

 и дряхлый резник Либензон.

 Его повсюду кормят, любят —

 он платит службой и добром:

 младенцам кончики он рубит

 большим гранитным топором.

 И жены их уже не знают,

 свой издавая первый крик,

 что слишком длинно обрубает

 глухой завистливый старик...

 Они селились берегами

 вдали от сумрака лиан,

 где бродит вепрь — свинья с рогами

 и стонут самки обезьян.

 Где конуса клопов-термитов,

 белеют кости беглых коз

 и дикари-антисемиты

 едят евреев и стрекоз.

 Где горы Анды, словно Альпы,

 большая надпись черным углем:

 «Евреи! Тут снимают скальпы!

 Не заходите в эти джунгли!»

 Но рос и вырос дух бунтарский,

 и в сентябре, идя ва-банк,

 собрал симпозиум дикарский

 народный вождь Арон Гутанг.