|
157
Живу, куря дурное зелье, держа бутыль во тьме серванта, сменив российское безделье на день беспечного Леванта.
158
Нисколько сам не мысля в высшем смысле, слежу я сквозь умильную слезу, как сутками высиживают мысли мыслители, широкие в тазу.
159
О том, что потеряли сгоряча, впоследствии приходится грустить; напрасно я ищу себе врача, зуб мудрости надеясь отрастить.
160
Где надо капнуть — я плесну, мне день любой — для пира дата, я столько праздновал весну, что лето кануло куда-то.
161
Неявная симпатия к подонкам, которая всегда жила во мне, свидетельствует, кажется, о тонком созвучии в душевной глубине.
162
Когда я спешу, суечусь и сную, то словно живу на вокзале и жизнь проживаю совсем не свою, а чью-то, что мне навязали.
163
Я даже в течение дня клонюсь то к добру, то ко злу, и правы, кто хвалит меня, и правы, кто брызжет хулу.
164
Рифмуя слова, что сказались другими, — ничуть не стесняюсь, отнюдь не стыжусь: они просто были исконно моими и преданно ждали, пока я рожусь.
165
Эстетам ревностным и строгим я дик и низок. Но по слухам — любезен бедным и убогим, полезен душам нищих духом.
166
Я проделал по жизни немало дорог, на любой соглашался маршрут, но всегда и повсюду, насколько я мог, уклонялся от права на труд.
167
Я, Господи, умом и телом стар; я, Господи, гуляка и бездельник; я, Господи, прошу немного в дар — еще одну субботу в понедельник.
168
Для всех распахнут и ничей, судьба насквозь видна, живу прозрачно, как ручей, в котором нету дна.
169
Явились мысли — запиши, но прежде — сплюнь слегка слова, что первыми пришли на кончик языка.
170
Доволен я и хлебом, и вином, и тем, что не чрезмерно обветшал, и если хлопочу, то об одном — чтоб жизнь мою никто не улучшал.
171
Кругом кипит азарт, и дух его меня ласкает жаром по плечу; за то, что мне не надо ничего, я дорого и с радостью плачу.
172
Я должен признаться, стыдясь и робея, что с римским плебеем я мыслю похоже, что я всей душой понимаю плебея, что хлеба и зрелищ мне хочется тоже. |
