|
283
По прихоти Божественного творчества, когда нам одиноко в сучьей своре, бывает чувство хуже одиночества — когда еще душа с рассудком в ссоре.
284
Нам в избытке свобода дана, мы подвижны, вольны и крылаты, но за все воздается сполна и различны лишь виды расплаты.
285
Есть люди с тайным геном комиссарства, их мучит справедливости мираж, они запойно строят Божье царство, и кровь сопровождает их кураж.
286
Когда боль поселяется в сердце, когда труден и выдох, и вдох, то гнусней начинают смотреться хитрожопые лица пройдох.
287
Какую мы играть готовы роль, какой хотим на лбу нести венец, свидетельствуют мелочь, знак, пароль, порою — лишь обрезанный конец.
288
Свобода к нам не делает ни шагу, не видя нашей страсти очевидной, свобода любит дерзость и отвагу, а с трусами становится фригидной.
289
И здесь дорога не легка, и ждать не стоит ничего, и, как везде во все века, толпа кричит — распни его!
290
Посмотришь вокруг временами и ставишь в душе многоточие... Все люди бывают говнами, но многие — чаще, чем прочие.
291
Пока не требует подонка на гнусный подвиг подлый век, он мыслит нравственно и тонко, хрустально чистый человек.
292
Любой мираж душе угоден, любой иллюзии глоток... Мой пес гордится, что свободен, держа в зубах свой поводок.
293
Книги много лет моих украли, ибо в ранней юности моей книги мне поклялись (и соврали), что, читая, стану я умней.
294
Увы, но с головами и двуногие случались у меня среди знакомых, что шли скорей по части биологии и даже по отделу насекомых.
295
Не все заведомо назначено, не все расчерчены пути, на ткань судьбы любая всячина внезапно может подойти.
296
Нелепы зависть, грусть и ревность, и для обиды нет резона, я устарел, как злободневность позавчерашнего сезона.
297
Чтоб делался покой для духа тесен, чтоб дух себя без устали искал, в уюте и комфорте, словно плесень, заводится смертельная тоска.
298
Не верю я, хоть удави, когда в соплях от сантиментов поет мне песни о любви хор безголосых импотентов. |
