Когда вошел Саймон, зевая и ероша волосы, Гэрриет сидела в пустой ванне и мечтательно глядела в пространство.

— Черт побери, я, кажется, просил тебя не выливать воду!

Распаренная Гэрриет залилась краской.

— Ой, прости меня! Я сейчас посмотрю, может, в баке еще осталась горячая вода.

Но воды не оказалось.

На кухне ее ждал новый удар: выяснилось, что она включила духовку, но забыла поставить в нее мусаку, и когда Саймон, злой и замерзший после холодного душа, пришел ужинать, ужина тоже не оказалось. Потом было что-то жуткое. Саймон высказал все, что он о ней думает, а ей даже нечего было сказать в свое оправдание.

После этого она опять плакала в спальне, а он ушел, хлопнув входной дверью. Поздно ночью, когда, обессилев от слез, она наконец уснула, он вернулся и разбудил ее.

— Ну, малышка моя, разве можно быть такой чувствительной? Ты же все время переигрываешь. Бедняжка! — ласково говорил он. — Бедненькая моя девочка. Ты думала, я не вернусь?

Никогда еще он не любил ее так нежно, как в эту ночь.

Глава 6

Гэрриет проснулась необъяснимо счастливая. Истинная любовь только крепнет от ссор, теперь она в этом не сомневалась. Было первое марта, и значит, уже можно было идти получать скромное ежемесячное пособие. Тихо, чтобы не разбудить Саймона, она выскользнула из кровати и оделась. Получив деньги и выйдя из банка, она купила свежие хрустящие рогалики и апельсиновый сок. С востока еще дул холодный ветер, но крыши уже истекали капелью, и бурые ноздреватые сугробы таяли на обочинах.

Наступала весна. Она представляла, как они с Саймоном будут бродить по цветущему парку и как потом их лодка тихо заскользит под зелеными лентами ивовых ветвей. В июне, в день поминовения, они будут танцевать до утра на Большом Оксфордском балу… Настоящая любовь без боли не родится, думала она.

Вернувшись, Гэрриет вынула из ящика почту и отнесла ее в спальню. Саймон еще не проснулся как следует, поэтому она пошла на кухню, чтобы сделать кофе и подогреть рогалики. Сейчас ее беспокоил только большой прыщ, выскочивший, ночью на носу. Как она ни старалась его замаскировать, он упрямо светился сквозь толстый слой крем-пудры. Да, пора было начинать питаться по-человечески.

Когда она вошла с завтраком в спальню, Саймон уже вполне проснулся и пребывал в отличном расположении духа. Оторвавшись от чтения писем, он одним махом осушил стакан апельсинового сока и сообщил:

— Бакстон Филипс прислал свои извинения. Скоро он сам приедет в Оксфорд и пригласит меня на обед.

Он встал и отдернул занавески.

— Вот видишь, как все прекрасно складывается, — сказала Гэрриет.

Разливая кофе, она старательно отворачивала от Саймона ту сторону носа, на которой сидел прыщ.

— Кстати, малышка, ты можешь начинать собирать вещи, — сказал он, щедро намазывая рогалик маслом.

— Что, твоя мама приезжает погостить?

— Нет. — Он покачал головой, почему-то очень ласково глядя на Гэрриет. — Просто я думаю, что нам с тобой пора разбегаться.

Гэрриет застыла от неожиданности, кровь отлила у нее от лица.

— Но почему? Неужели из-за того, что я разбила твоего далматинца, выпустила воду из ванны и забыла про твой костюм? Или это из-за мусаки? Так прости меня, впредь я постараюсь быть внимательнее.

— Дело не в этом, крошка, — сказал он, намазывая на рогалик толстый слой джема. — Просто все хорошее когда-нибудь кончается. Тебе нужно жить, набираться опыта с другими мужчинами.

— Но мне не нужны другие мужчины. Мне нужен только один.

Саймон молча пожал плечами.

— К-когда я тебя увижу? — Ее начало трясти.