|
Да-да именно так. Ты ведь помнишь, что именно Вейры предупредили нас о Лупиньо? Между тем мы даже не успели сказать им «спасибо», да что там — у нас не нашлось времени разобраться в последовательности событий и поинтересоваться, чем он так им насолил. Мы не знаем, что именно он уволок с охраняемой ими научной станции. Мы даже не знаем, где его корабль, потому что этого, насколько мне известно после двух допросов бортинженера Пибоди, теперь не знает вообще никто! Ищи дальше, Кшись, ищи изо всех сил. Сходи на Роуз-стрит и, если будет нужно, говори от моего имени, все твои грехи я возьму на себя. Мне нужно знать, чем он занимался в последние год-полтора, с кем контачил, как был связан с Кассанданой и местными контрабандистами, проводили ли его через «окна» в зоне контроля ВКС. Все его контакты с корварцами... все, что только можно. Это ясно?
— Ясно, — чуть сдавленным голосом ответил Пулавски. — Мне все ясно, шеф. Буду держать вас в курсе. Йорг сильно рисковал, позволив Кшисю говорить за себя. Среди тех, кто гонял шары в клубе «Аргентум» на Роуз-стрит, попадались очень своеобразные персонажи. Эти люди профессионально торговали информацией, сливая ее притом во всех мыслимых направлениях. И, разумеется, свой товар они добывали самыми разными способами... По мнению Детеринга, капитану Пулавски рано было выходить на столь серьезную агентуру, но ситуация — он это чувствовал — тянула их всех куда-то далеко, не просто за пределы Кассанданы, а еще дальше, в сферы очень серьезных и даже опасных интересов. Таких интересов, ради которых убивают без малейших душевных терзаний. Спускаясь вниз по склону, где лежали местами полопавшиеся бетонные плиты, Детеринг внимательно рассматривал густо-зеленую лощину, бывшую когда-то домом для семьи скотоводов Гаскойнов. Пастбища их находились, судя по всему, там, за неровным изрытым краем, на противоположной стороне — но он понимал, почему дом и амбар и, как видно уже было по канавкам на грунте, помещения для скота колонисты расположили именно здесь. Низину не так трепало ветром, вот в чем все дело. На месте первых Гаскойнов, коль им суждено было обосноваться вблизи торфяников, Йорг поступил бы точно так же. Вероятно, они прилетели позже прочих, когда все более-менее приемлемые земли уже разделили заявками, — а работать на других упрямо не желали. И, наверное, они были счастливы в этом длинном доме, выстроенном причудливо, с любовью и фантазией — высокая, до сих пор не осыпавшаяся крыша, красивые стрельчатые окна с завитушками из красноватого камня, будто резьба: тот, кто строил такой дом, явно любил полистать альбомы со снимками готических чудес забытой уже Европы. В левой части лощины, там, где из плотно усыпанного камнями склона весело бежал ручей, образующий внизу маленькое озерцо, Йоргу почудились какие-то темные провалы, почти полностью скрытые кустарником. Гибкие длинные ветви с широкими листьями стлались по земле, но все же Детеринг смог разглядеть относительно недавние — год, полгода? — рыжие осыпи, не успевшие еще зарасти как следует. Пока Йорг неторопливо брел вниз по бетонной дороге, мэтр Ансельм успел отпереть дверь — он явно знал, где Мартос, содержащий старинный дом в относительном порядке, прячет ключ, — и перенести туда какую-то часть припасов. С помощью Нины юрист вытащил из кузова полдюжины мешков брикетированного комбитоплива, куда более калорийного, чем уголь или торф, уложил их рядом с грузовиком и тяжко потер лоб. Детеринг заулыбался, издал пронзительный свист и, махнув рукой, перешел на бег. — Не утруждайтесь, старина! — гаркнул он. — Я сейчас! Здесь, в низине, полуденное солнце вовсе не казалось ему жарким. Добежав до грузовика, Йорг пару раз выдохнул и без труда закинул на плечо мешок. Нина открыла перед ним дверь дома. |
