|
Мы заняли два верхних этажа, что даёт ощущение уединённости и великолепный вид на город. Я решил не арендовать виллу за городом, чтобы быть ближе к Капитолийскому холму и Колизею. К слову, в этом мире Колизей — не просто исторический памятник, а действующая арена, где проходят кровавые зрелища. Встретивший нас эквит Гай Юлий любезно передал билеты на гладиаторские бои — любопытно будет взглянуть на развлечения макаронников.
— Дорогой, а чем ты сегодня вечером займёшься? — спрашивает Веер, заглянувшая ко мне в покои. Для прогулок по отелю она надела белоснежную римскую тунику, едва доходящую до колен, и Лена, конечно, последовала примеру наставницы. — Да ничем особенным, — пожимаю плечами и поднимаю со стола приглашение от эквита на аристократическую вечеринку. Гай Юлий старается развлечь меня, как может. Хотя на самом деле моя главная цель на этом вечере — разговор с жрецом из храма Юпитера. Остальное не так уж важно. Гай Юлий уже пообещал сам передать храмовникам материал Пса и мою просьбу ускорить анализ генов. — Почему бы не заглянуть на вечер? Заодно посмотрим на местную аристократию. Интересно, насколько макаронники от нас отличаются. — О, отличная идея! — Веер оживляется. — Тогда, Леночка, идём переодеваться. — Да! — весело откликается Лена и, как хвостик, следует за наставницей. Я продолжаю сидеть за столом, разбирая стопку бумаг, которые прихватил с собой. В комнату заглядывает гвардеец, докладывая, что безопасность номеров под контролем… — Ой, мать! — внезапно вскрикивает он, мгновенно выхватывая пистолет и тыча дулом мне за спину. — Шеф, пригнись! Из твоей тени что-то светящееся вылезло, на язык похоже! — Успокойся, не размахивай этим, — кривлюсь я. — Это Ломтик. Он теперь со встроенной подсветкой. — Ого! — удивляется гвардеец, убирая оружие. — Ну тогда… как я и говорил, безопасность номеров под контролем, вот. — Отличная работа. Можешь быть свободен. Гвардеец отдает честь и уходит, хлопнув за собой дверью. Я поднимаюсь и начинаю переодеваться. «Ломоть, ты бы хоть рот закрывал, а то кто-нибудь точно с инфарктом ляжет» — мысленно наставляю питомца. — Тяв! На вечере у римской аристократии самое запоминающееся — это, конечно, закуски. Особенно меня впечатляют трубочки канноли по-сицилийски. Объедение, мммм… — Даня! — сзади раздается знакомый девичий голос. — Что ты здесь делаешь? Я оборачиваюсь — действительно, это Маша Морозова. — О, привет, Маш. У меня дела с местными жрецами, — отвечаю с улыбкой. — А ты? — Морозовы экспортируют в Рим много металла, вот нас и пригласили на этот вечер, — княжна слегка краснеет. — И ещё дядя по поручению отца должен обсудить… — Помолвку, — прерывает её загорелый до черноты итальянец, который внезапно возникает рядом, вмешиваясь в разговор без всякого приглашения. Мы с Машей одновременно оглядываемся на этого самоуверенного нахала лет тридцати. — Простите, я случайно подслушал. Леонардо де Симони, — он прищуривается и кивает мне. — Конунг Данила Вещий-Филинов, — спокойно отвечаю. Можно было бы представиться графом России, но пора уже утвердить себя как независимую фигуру. — Конунг? — произносит он с недоверием. — Неужели в одной из скандинавских стран произошел переворот? Не припомню таких новостей. — Не было никакого переворота, — усмехаюсь. — Я конунг государства на Той Стороне. Вот теперь макаронник, недоверчиво косясь на меня, пораженно затыкается, что дает княжне выговориться. — Не помолвку, а сватовство, Леонардо! — с раздражением поправляет его Маша. |
