— Ну и как тебе в самом сердце римской гвардии, Даня?

Косо смотрю на кубок с вином, одиноко оставленный на столе, и фыркаю:

— Комфортно, что сказать. Хоть и поход, а условия вполне себе.

— Бабы есть? — вот что ей на самом деле интересно.

— Светка, да это же военный лагерь! Какие еще бабы? Скажешь тоже! Иди работай! — отрезаю я.

И вдруг, словно по заказу, в шатёр плавно входят полуголые девушки. Одна за другой, будто актрисы на сцене, сдержанно улыбаются и слегка кланяются. Да это же гетеры! Раздетые, в откровенных нарядах, при каждом движении подчеркивающих их гибкие фигуры. Полуоткрытые шелковые халатики, скользящие по плечам, и изящные ожерелья, мерцающие в полумраке, говорят сами за себя. Тонкие руки, лениво перебирающие подвески, плавные шаги — они явно пришли не с военными докладами.

Я поднимаю брови. Ого. Светка прямо как чуяла!

— Судары… Сеньоры, чем могу помочь?

Одна из них наклоняет голову с притворной скромностью и мягко, почти интимно говорит:

— После боя вы всегда хотите любви, монсеньор. Мы здесь для этого.

Я лишь вздыхаю, оглядывая этот парад походной «доброжелательности», и отсылаю их восвояси. Вместо этого вызываю коменданта-эквита Марка Антония.

Когда эквит наконец входит, я, изображая глубокое сожаление, вздыхаю и говорю:

— Марк…Марик, друг мой, я жестоко ошибся… промах вышел серьезный, — беру кубок с вином и, с выражением глубокой скорби, пригубливаю, как будто пытаясь заглушить муки совести.

Марк Антоний хмурится, явно встревоженный:

— Монсеньор, что случилось?

Я тяжело вздыхаю, словно признаваясь в какой-то невыносимой оплошности:

— Я недооценил Вещего-Филинова. Русские — молодцы! По глупости своей я принизил его Золотого Дракона. Видишь ли, наш телепат всё-таки успел выцарапать кое-что из сознания понтифика перед его… уходом. Золотой Дракон слишком силён. Ему не страшны и десяток «Аспидов», как выяснилось. Придётся вернуться, запастись по полной — взять у Цезаря еще ракет побольше — и снова ехать громить русских.

Марк Антоний, тут же кивнув, отвечает с полной готовностью:

— Понял вас, монсеньор. Ничего страшного. Мы готовы следовать за вами хоть на край света. Ваш гений войны непременно приведёт нас к победе!

— Спасибо, Марк, — киваю. — Я ценю твою поддержку. Тогда немедленно командуй гвардии отступать на базу.

Гвардия быстро собирается, а я устраиваюсь в своём личном бронемобиле, почти первом классе, с комфортом, который для префекта — норма. По бокам — гетеры, будто я не командир войска, а какой-нибудь праздный мажор. Но нельзя выбиваться из образа префекта, так что потчую красавиц вином, они звонко смеются, извиваются, строят глазки, как положено.

Колонна выдвигается вперёд, и я, повернувшись к Марку Антоний, бросаю:

— «Аспидов» нужно отправить вперёд. Русские, похоже, уже знают о них и будут считать своей целью номер один, так что давай переместим их поближе к базе. Отправь с ними сопровождение.

Марк Антоний согласно кивает, и с небольшим гарнизоном ракеты отправляются вперёд. Я, улыбаясь смеющимся гетерам, подключаюсь к Светке по мыслеречи:

— «Аспиды» отправлены вперед основных сил. Не упустите.

— Даня, это что, женский смех? — мгновенно реагирует блондинка.

— Светка, ну опять двадцать пять! Я, между прочим, под прикрытием, в боевом походе! Думай лучше о деле.

Колонна медленно движется вперёд, когда спустя несколько часов я получаю тревожный доклад от Марка:

— Монсеньор! Катастрофа! Тавры, будто знали наш маршрут, устроили засаду, уничтожили сопровождение и захватили все «Аспиды».