За его спиной стоит Светка, уверенная и решительная. Моя жена — не только его секундант, но и глашатай, готовая вести переговоры по всем правилам.

Блондинка, уперев руки в бока, заявляет:

— Без подписания документов никакой дуэли не будет. Вы оба подпишитесь под тем, что победителю достается Ланг.

Я киваю и с насмешкой отвечаю:

— Конечно, графиня Светлана, будет вам договор. Но его подготовят мои юристы.

Светка делает шаг назад, немного теряется, но, поджав губы, соглашается:

— Хорошо, но наши юристы тщательно проверят текст.

— Как угодно, графиня, — усмехаюсь насмешливо.

Марк Антоний с восхищением смотрит на меня. Эквиту явно понравилось как я «поставил на место» жену нашего врага. Светка же хмыкает по мыслеречи:

— Ну ты и прирождённый актёр, Даня. Я просто обалдела.

— Главная сцена впереди, Свет.

Договор был подготовлен заранее — по моему указанию Марк Антоний позаботился об этом. Дубной, по плану, лишь делает вид, что ставит свою подпись, имитируя движение. Затем моя очередь, и я ставлю две подписи — одну за себя, другую за префекта.

Итак, время дуэли. Мы с Дубным выходим на арену. Дубный облачается в каменный доспе. Я же посылаю ему мыслеречью короткое: «Не сдерживайся». Он едва заметно кивает, и игра начинается.

Без лишних раздумий, Дубный обрушивает на меня Каменный град — массивные куски породы летят прямо ко мне, как лавина. Я, стараясь держаться в рамках префектского стиля, отвечаю геномантией. Швыряюсь биомолниями, вытягиваю руки, превращая их в длинные, живые щупальца, которые извиваются, перехватывая удары. Каждое движение —попытка отбить его натиск и получить преимущество.

В один миг я специально подпускаю Дубного к себе. Он оказывается прямо рядом. Я подставляюсь под удар, и каменная пика молниеносно пронзает мою утолщенную шкуру. Резкая, острая боль пронизывает тело. Но Дубный, молодец, не останавливается: ещё один удар — и снова боль, новая пика находит свою цель. Моя одежда начинает темнеть от крови, просачивающейся через разрывы. Еще несколько ударов пронзают мое распухшее тело.

Я падаю на землю. Дубный, самодовольно возвышаясь надо мной, смотрит, как на побеждённого, и с торжеством произносит:

— Ты покойник, макаронник. Я победил.

А бывший легионер неплохо играет. Браво. Только вот сейчас наступит мой сольный номер.

Я рычу, отлепляясь от земли и с трудом вставая на ноги. Кровь стекает из ран, но мне плевать.

— Рано радуешься, русский!

На край арены подскакивает Марк Антоний. Лицо эквита — смесь ужаса и отчаяния.

— Монсеньор…! Префект Луций, вы истекаете кровью! — его голос дрожит, он тянет руку, как будто надеется отговорить меня. — Сдавайтесь, мы немедленно вызовем Целителя!

Но я лишь с трудом распрямляюсь, сплевываю кровь, смотрю ему прямо в глаза и, не отворачиваясь, бросаю:

— Нет, Марк, это бой насмерть.

Он округляет глаза:

— Но… монсеньор…вы погибните!

Я поднимаю руку, заставляю его остановиться. Улыбка скользит по моим губам, кривоватая, будто порезанная болью:

— Марк… слушай меня. Ты мне был как сын.

Эквит не выдерживает и плачет:

— А вы… вы для меня были как отец.

Я ухмыляюсь, быстро подмигиваю ему.

— Передай моей жене, пусть найдёт себе нового мужа. Я не возражаю — пусть он будет моложе, красивее, умнее, воспитаннее и, главное, не такой, как я, долб…в общем, достойный человек.