Я неспешно гарцую на Белогривом поближе к лорду и вежливо интересуюсь:

— Вы целы, лорд-губернатор?

Он с трудом подавляет панику и, наконец, вспоминает, что он телепат. Отключает себе болевые рецепторы. Лицо у него сереет от унижения, но он выдавливает:

— Вы… обязаны… доставить меня в лагерь. Я… поеду верхом. С вами.

Я с сожалением качаю головой, показывая на своего скакуна:

— Боюсь, это невозможно. Белогривый носит только меня, лорд. С остальными это не работает. Вы же это знаете — вы пробовали его приручить.

Указываю в сторону Гюрзы с Брусничкой:

— И, к сожалению, Брусничка тоже не в восторге от чужих на своей спине. Она признала только леди Гюрзу.

Химериэль аж взрывается, забыв про свою аристократическую выдержку:

— Вы что, хотите, чтобы я полз до лагеря на руках⁈ Вы с ума сошли⁈

Интересно, он, правда, думает, что доживёт до лагеря? После того, как покушался на меня? Смешной тип.

— Нет, лорд-губернатор, — со вздохом бросаю я. — Мы вас просто оставим здесь. А по прибытию в лагерь пришлём подмогу за вами. Леди Гюрза, согласны?

— Конечно, это самый разумный выход, — без сомнения кивает Гюрза, и мы трогаемся неспешно, оставляя лорда-губернатора орать в степи, как потерпевшего.

Впрочем, я уже велю Ломтику включить обратно глушилку. Формально — для создания видимости для леди Гюрзы, что, дескать, не можем телепортироваться на спринтах в лагерь. А неформально, ну, мало ли, вдруг губернатор всё-таки истечёт кровью? Хотя, честно говоря, надеяться на это глупо. Такие мудаки слишком живучи.

Я покачиваю головой и даже вслух бурчу для видимости:

— Странное дело… Белогривый будто бы больше не может телепортироваться. Придётся идти пешком.

Гюрза бросает на меня странный взгляд, даже… краснеет?

— Да? И правда странно… — пробормотала она, явно что-то обдумывая.

По дороге я связываюсь с Рюсой через кольцо вассала и велю ему с отрядом рептилоидов немедленно вылететь по определённым координатам и пристрелить из громобоев одного подлого лорда-губернатора. При Гюрзе я не стал ликвидировать Химериэля. Почему? Причина банальна. Тогда её тоже бы пришлось устранить как свидетеля. Невесте Гагера доверять нельзя, но и убирать её глупо. Тогда получится, что в гонке выжил только я. Это очень подозрительно. А так Гюрза поддержит мою версию, что Химериэля топтанул собственный носорог, ну и, видимо, он помер, пока мы ходили за помощью, а тело растаскали дикие звери.

Да и не хочу я убивать невиновных, пока они такими не прекратили быть. Вот такой уж я. Да, Гюрза мухлевала против меня на банкете Ламара, да ещё эта мутная история с поджигателями. Но она также и сражалась со мной против Рыжих Бродяг. Ей нравится Брусничка, да и в целом, мне кажется, ей противен её жених Гагер, а значит, у нас с леди уже есть что-то общее.

Мы возвращаемся в лагерь без особых приключений. Я подзываю двух тавров:

— Там, строго на запад, валяется наш лорд-губернатор. Возьмите машину. Найдите его и забросьте его в замок Ламара.

Сделал я это, понятно, для видимости. Ведь Рюса с зелеными парнями уже вылетели и уже открыли сезон охоты на мерзавцев-лордов.

— Не хотите еще покататься на Брусничке, леди? — предлагаю Гюрзе.

— А можно?

— Конечно, — улыбаюсь. — На здоровье.

— Спасибо вам, король, — леди-дроу с улыбкой гладит лошадку, даже не обращая внимания на упавшую ей на лицо алую прядь.

Девушка продолжает наслаждаться ездой на спринте, а я подхожу к Лакомке. Моя главная жена-королева как раз выходит из Молодильного Сада — пахнет травами и удобрениями.