— Заткнись! — оборвали его разом два голоса со стороны стойки. Один Дроп глянул на магуна более или менее участливо.

— Я хотел сказать, — добавил Збрхл с обидой, — что хотя и не верю в суеверия, да и в магию верю только в черную, опирающуюся на конкретику, однако глаза на факты не закрываю. А факт таков, что в моем роду, насколько мне известно, всегда действовало правило ГЗМ, когда какой-нибудь Збрхл к бельницкой княжне нанимался.

— Правило ГЗМ? — Дебрен уже не улыбался. В основном из-за Ленды, которая заметно побледнела.

— Голова-зад-могила, — пояснил ротмистр. — Я рассказывал вам, как погибли Кургузый и дедушка. Казалось бы, не так уж и много на весь род, столетиями живущий за счет войны… Я знаю только три случая, когда Збрхлы получали в бою раны в зад.

Деберен смотрел на прикушенную губу девушки. Нет, это не потому, что она пыталась сдержать ехидный комментарий. Именно поэтому магун решил взять на себя ее традиционную роль. Он уже знал, о чем его собирались спросить за кухонной дверью. И пытался убедить себя в том, что ответов может быть больше, чем один.

— Мало какой вояка станет похваляться ранами в заднице. Пока способен выдержать боль, не шляясь всюду с подушкой… — начал Дебрен.

— А третий… — прервала его Ленда сильно приглушенным голосом. — Кто был третий?

Ротмистр ответил не сразу. Он стоял к ним спиной, но, кажется, почувствовал присутствие Петунки. Трудно было не почувствовать. Двигалась она с грацией косули, и туфельки у нее были мягкие, но в благовониях она себе не отказывала.

— Ровно тридцать лет назад, — проворчал Збрхл. — Да, почти с точностью до дня… И даже недалеко отсюда…

— Вы о метели говорите? — заинтересовался Йежин, присоединяясь к жене. В руке он держал кубок.

— О метели? — вопросительно глянул на него Збрхл.

— Той, которую бельничане наслали на ту чародейку. — Ротмистр заморгал. — Петунка же говорила. На ее памяти у нас три магические метели были, а та, что в двадцать первом году случилась, как раз и начинает эту злосчастную тройку.

Збрхл перевел взгляд на Петунку.

— Я же говорила, — сказала она, — в погоню вложили крупные суммы. Не только в метель. Награда тоже была не маленькая. Многие полакомились. Беглянку схватили на бельницкой стороне, но сюда, особенно зимой, вести не очень быстро доходят. У мамы… побывало несколько непрошеных гостей. Целый месяц кормились. Объели нас до последней крошки, а поскольку колдунью схватили другие, то этим и расплатиться было нечем. Весной-то мы уже лебедой питались, головастиками из Поймы… Просто чудо, что никто не помер.

— И даже наобо… — Йежин слишком поздно прикусил язык. И, вероятно, чтобы не смотреть на жену, подал кубок Збрхлу. — Совсем забыл, господин ротмистр. Это вам, вы у нас самый крупный знаток. Оригинальный мертвяк, гордость лелонских пивоваров. А название вроде бы идет от того, что первый, кто этот продукт отведал, от испытанного блаженства взял, да и окочурился.

— Так по ту сторону гор болтают? — поморщился Дебрен. — Прелестно, лучшей рекламы конкуренты и выдумать не могли. Я не националист и честно признаюсь, что нашему пиву малость не хватает до морвацкого, но именно мертвяк сильно выбивается из ряда обычных морвацких. А название идет от города, в котором его варят, а не от жертв малопрофессиональной варки. Название же города…

— А что, мужики только о выпивке и войне способны разговаривать? — вежливо поинтересовалась Петунка. — Господин Збрхл что-то говорил о трех разах.