— Он не был так уверен, когда мы беседовали вчера, — заметил я.

— Выпивши Рей может наговорить что угодно — например, будто в марсиан верит, — но утром был трезв. Надеюсь, он не в пьяном виде вас нанимал?

— Как я уже говорил, мисс Доуэр, мы не можем открыть вам, кто наш клиент, но заверяю вас, что пьян он не был, — вывернулся дядя Эм.

— Но если это дядя Рей — больше некому, — почему он так меня убеждал? О… кажется, поняла.

Мы молчали, ожидая продолжения.

— Я… поделилась с Реем своим предчувствием. Из-за него я, собственно, к вам и пришла: мне требуется не только расследование, но и защита, как Салли. А дядя Рей хотел меня успокоить, вот и…

Дороти снова стала искать сигарету. Я предложил ей свою и дал прикурить.

— Какое предчувствие, мисс Доуэр? — нахмурился я.

— Вы в них не верите?

— Нет, — твердо ответил я, но, помня о Салли, не стал добавлять, что при этом очень их не люблю. Особенно когда они сбываются, эти предчувствия.

— Конечно же, нет, мисс Доуэр, — поддержал меня дядя. — Это обыкновенное суеверие.

— Уверены, мистер Хантер? — К Дороти вернулось самообладание. — Наверное, вы не читали об экспериментах доктора Рейна в университете Дьюка, а я вот читала. Дядя Рей интересуется парапсихологией, и меня заинтересовал. Мы вместе провели те же опыты с картами, и мои показатели оказались необычайно высокими.

С суевериями еще можно поспорить, но что касается науки…

— И вы, значит, предчувствуете, что с вами случится нечто плохое? — уточнил дядя.

Она кивнула медленно, почти нехотя.

— Да. И не далее как этой ночью, мистер Хантер.

Дядя Эм повернулся на стуле и выразительно посмотрел на меня.

Черта с два, говорил мой ответный взгляд: я надеялся, что у Эма хватит парапсихологических способностей, чтобы понять это.

Он понял, подмигнул мне — Салли тоже заметила — и сказал:

— В наших рядах, мисс Доуэр, наметилось некое несогласие. Позволите нам переговорить с глазу на глаз?

— Естественно. Мне подождать в приемной?

Я проводил ее туда, дал ей забытый кем-то журнал «Лайф» — сами мы могли предложить клиентам лишь стопку «Полис газетт», вернулся в кабинет и закрыл дверь за собой. Звуконепроницаемость у перегородки была нормальная — мы сразу убедились в этом, как только въехали. Если не орать друг на друга, Дороти ничего не услышит, даже прижав ухо к двери. Для пущей предосторожности я поманил дядю в дальний угол и тихо произнес:

— Нет, дядя Эм. И ты знаешь, почему я так говорю.

— Ну что ж. Позовем ее обратно, поговорим еще чуток и отпустим. Умрет к утру — не наша вина.

Подразумевалось, что виноват буду я.

— Ты хочешь, чтобы я провел с ней ночь? Хорошо, давай обсудим, почему это не годится. С разных точек зрения: сначала предположим, что Салли умерла своей смертью.

— Ты споришь не столько со мной, сколько с самим собой. Продолжай — послушаем, как ты станешь себя убеждать.

— Итак, смерть Салли была естественной и это ее предчувствие — если можно назвать психотический бред насчет убийц-марсиан предчувствием — было простым совпадением.

— Допустим. Что дальше?

— То, что предчувствие Дороти ничего не значит и ни в какой защите она не нуждается. Так?

— Да, но разве ты ухлестываешь только за теми девочками, которым защита нужна? Что-то не припомню такого.