— Ох и духота же тут, — пробормотал Корбитски. — Джордж все окна закрыл.

Мы с дядей направились в спальню. Выходящее в шахту окно действительно было закрыто, на подоконнике и карнизах, как и на прочих горизонтальных поверхностях, скопилось много пыли. Ясно было, что это окно в последнюю неделю не открывали и к подоконнику не прислонялись.

— Версия частично рухнула, Эд, — прокомментировал дядя. — Остается крыша или другие квартиры. Мистер Корбитски, кто живет на втором этаже?

— Скажу, когда ко мне спустимся. Вдруг мистер Эверетт вернется прямо в эту минуту — придется объясняться и все такое.

Внизу старик налил себе еще виски. Мы с дядей вежливо отказались.

— Ваше здоровье, джентльмены!

— Второй этаж, — деликатно напомнил я.

— Исключено, — потряс головой Корбитски. — Почтальон с женой, пожилая пара. Тихие, приличные, давние наши съемщики — шесть лет уже надо мной живут. Хотят переехать за город, когда муж на пенсию выйдет. Не такие люди, чтобы в шахту что-то совать.

— Может, ночью в четверг их не было дома?

— Сомневаюсь. Из города они не отлучались: отпуск он брал в апреле.

— А если просто ушли куда-нибудь вечером?

— Это возможно. Во сколько, говорите, несчастье случилось?

— В полночь или немного позднее.

— Нет. Встают они в шесть часов, ложатся спать в десять, иногда в одиннадцать.

— Как их фамилия?

— Уинстоу. Джеймс работает в Дирборнском отделении, это неподалеку. Потому, наверное, они и прожили здесь долго, хотя квартира для двоих маловата. Он говорит, почтальон и так весь день путешествует, не хватало еще ездить с работы и на работу.

— Но вы не знаете, находились ли они дома ночью в четверг?

— Нет, однако их отсутствие меня удивило бы. Спросите у миссис Уинслоу, она и теперь, вероятно, дома.

— Я схожу, Эд. — Дядя вышел, а я спросил:

— Уинслоу знали Салли?

— Только в лицо. В воскресенье я обедал у них — они приглашают меня раз в месяц. Когда я сообщил, что Салли Доуэр умерла, они не поняли, кто это — пришлось объяснять, мол, та девушка, рыженькая, которая над ними жила. Тогда они вспомнили, что встречали ее на лестнице, но из какой она квартиры, не знали. — Корбитски снова приложился к стакану, глядя на меня поверх его края. — А если вы хотите спросить, не совали ли что-то в шахту из моего окна, отвечу вам сразу: нет.

Я не стал развивать данную тему, решив подождать дядю Эма, и поинтересовался только, давно ли у них заливали крышу.

— Два месяца назад. Протекло в одном месте, ну я и собрался забитумировать все сразу, а не латать. Немалых денег стоило.

— Давно вы владеете домом?

— С дюжину лет. Владею лишь частично, иначе продал бы его и жил на ренту до конца своих дней. Почти вся квартплата уходит на ипотеку и содержание, но пока я здесь живу и сам за всем слежу, на жизнь мне хватает. Что-то ваш дядя задерживается — значит, застал миссис Уинслоу дома. Раньше я занимался недвижимостью, имел долю в разных предприятиях, но потерял все во время депрессии, когда цены на недвижимость и квартирная плата упали почти до нуля. Только и осталось, что эта вот собственность: я содержу в должном порядке ее, а она меня.

— Так вы дадите мне ключ от квартиры Салли, мистер Корбитски?

— Конечно. Хотите подняться прямо сейчас?

— Не успеем уже, у нас назначена встреча. Не возражаете, если я зайду туда вечером и крышу заодно посмотрю еще раз?

— Пожалуйста.