— А вдруг внезапная смерть сестры так потрясла Дороти, что у нее тоже возникло дурное предчувствие? И надломленная психика побудила ее сделать так, чтобы оно сбылось?

— Психика Дороти была в полном порядке, и ей совсем не хотелось, чтобы оно сбылось. Поверь мне на слово, Фрэнк. Сестры любили друг друга, но не настолько, чтобы одна повредилась умом после смерти другой.

— Я тебе верю, Эд, но что же тогда, по-твоему, привело к гибели Дороти?

— Есть версия, но пока не хочу озвучивать ее.

— Ты говорил, у тебя есть идея насчет смерти одной из девушек, — удивился дядя Эм, — но я думал, что ты Салли имеешь в виду.

— Нет, не ее, дядя Эм. Мысль о страшилке в вентиляционной шахте появилась у меня еще раньше.

О страшилке Фрэнк ничего не знал. Я рассказал ему о том, что мне пришло в голову и почему мы исключили все, кроме крыши.

— Могло быть и так, Эд, — пожал плечами Фрэнк, — но версия притянута за уши. Как и то, что обеих сестер убили. Не знаю, зачем я с вами вообще связался. Решил бы, что вы накурились травки, не будь этой тысячедолларовой купюры. Она меня убеждает в том, что кто-то третий думает так же, как вы.

— Ты проверил серийный номер, Фрэнк? — спросил дядя.

— Да, и банковскую запись нашел, но это нам ничего не дает. Ваша тысяча полгода назад отправилась в большое казино, и невозможно проследить, куда она делась дальше. Они там даже время дня не могут назвать, что уж говорить об отдельно взятой купюре. Когда начинается большая игра, деньги переходят из рук в руки — представьте, скольких владельцев сменила эта бумажка за полгода.

— Вернеке больше похож на игрока, чем Стэнтон, — заметил я.

— С каких это пор, Эд, ты научился определять, кто игрок, а кто нет? Каждый из них мог рискнуть и выиграть несколько таких ассигнаций. Я с Вернеке незнаком — с чего ты зачислил его в игроки? Он носит клетчатый костюм и бриллиантовую булавку для галстука или у него просто козырек над глазами?

— Стэнтон показался мне консерватором, а Вернеке нет. Ладно, ты прав: нельзя определить с виду, способен ли человек на риск. А какой доход получает Вернеке?

— Небольшой, но в его обстоятельствах и то хлеб. Каждый месяц ему приходит чек на четыреста тридцать пять долларов. Сто он отдает Стэнтонам, остается на выпивку и прочие развлечения. Неплохо для холостяка.

— Особенно для такого, который не интересуется сексом, по его же словам. Фрэнк, не забывай о такой мелочи, как налоги, однако на выпивку безусловно хватает. А Стэнтон в своем универмаге сколько получает, как думаешь?

— Пять-семь тысяч в год. Зарплаты у них так себе. Примерно столько же, сколько Вернеке, или чуть больше, но ему ведь жену и ребенка содержать надо. А раньше он и Дороти помогал, колледж ей оплачивал. Да, если разобраться, на игру у него вряд ли что оставалось.

— По-твоему, наш клиент — Вернеке?

— Да, — кивнул Фрэнк, — у него скорее лишняя тысчонка отыщется. И марсианские заморочки на него же указывают. Наверное, он подозревает своего зятя и надеется, что следствие приведет к нему, но по этой самой причине не хочет открыто нанимать детективов. Он мог, конечно, прийти к вам и попросить, чтобы его имя не называлось, но, видимо, не настолько вам доверял.

— То же можно сказать и о Стэнтоне, если он заподозрил Вернеке.

— Выбирать тебе, Эд, просто Вернеке более вероятен с финансовой точки зрения. Ничем больше в свое рабочее время я вам помочь не могу. Если добудете доказательства, что Салли действительно убили, тогда я займусь этим официально.