— Лично не знаком, но она здесь бывает. Живет, наверное, поблизости.

— Жила, — уточнил дядя. — Умерла на прошлой неделе. Мы разыскиваем ее семью и будем вам благодарны за любые сведения о ней.

— Много не скажу, — поскреб голову лавочник. — Я полгода как открылся, и заходила она не часто. То пива купит, то виски и содовую.

— Одна?

— Как-то пришла с девушкой, вылитая она — очевидно, сестра. Давно уже, несколько месяцев назад. Я потому и вспомнил, что они были похожи.

— Может, еще с кем-нибудь?

— С парнем. Блондин, чуть поплотнее вас. — Он посмотрел на меня. — Без шляпы, подстрижен бобриком.

— Давно?

— Месяц-другой. Она называла его Биллом. Платил он, но ее имени, если он к ней и обращался, я не помню. Как ее звали-то?

— Салли Доуэр, — ответил я. — Еще кто-нибудь?

— Нет, не помню. Это все, что я могу вам о ней сообщить.

Мы поблагодарили его и ушли.

— Результат так себе, но попытаться следовало, — заметил дядя на пути к дому Салли. — Билл — не иначе Уильям Хаберман, ее жених или почти жених. Если описание подойдет, так и запишем. Не знаю, даст ли это нам что-нибудь, но рано или поздно кто-то из нас с ним увидится.

Я молча кивнул. Глупо, конечно, но мне не хотелось представлять, как стриженный бобриком блондинистый Билл поднимается с Салли и бутылкой виски в ее квартиру. Расквасить бы ему нос — а с чего, спрашивается? Кем мне была покойная Салли? Нелепо относиться так к человеку, которого ни разу не видел.

Квартира на первом этаже, в какую постучал дядя, находилась, как я заметил, как раз под квартирой Салли и, значит, выходила в ту же вентиляционную шахту. Сразу двух зайцев можно убить.

Открыв нам дверь, Корбитски не столько удивился, сколько обрадовался — похоже, при первой встрече они с дядей Эмом поладили. Было ему лет семьдесят, но живость и веселье остались при нем. Он то ли бороду отращивал, то ли не брился четыре-пять дней, однако во всем остальном соблюдал опрятность.

Корбитски пригласил нас войти и протянул мне руку, напоминающую птичью лапку, однако сильную.

— Это, значит, и есть ваш молодой компаньон? — обратился он к дяде Эму. — Выглядит лучше вас, да.

— Для того он мне и нужен — с дамочками работать. Они ему выкладывают больше, чем мне и полиции вместе взятым.

— Понятно, — усмехнулся Корбитски. — Предложил бы вам выпить, но со вчерашнего не успел еще…

— Не волнуйтесь, мы с собой принесли. — Дядя достал из кармана виски и подал хозяину. — На сей раз не отвертитесь: с вас вода и ледяные кубики. На худой конец, и без льда обойдемся.

— Он не настолько худой: лед есть. Присаживайтесь, джентльмены. — Хозяин устремился в кухоньку, такую же, как у Салли.

— Мы не джентльмены и садиться пока не станем, с вашего позволения, — остановил его дядя. — Нам бы на вашу крышу взглянуть, пока вы напитки готовите.

— На крышу, говорите?

— Да. Как нам туда добраться?

— На четвертом этаже есть люк, но без стремянки до него не долезть. Она у меня в подвале — если вы готовы к таким приключениям, я вам дам ключ.

Дядя сказал, что мы готовы на все.

Высокую стремянку мы тащили наверх вдвоем, маневрируя на углах и площадках. Один человек с ней так просто не справился бы. Я открыл люк, откинул его, вылез, подал руку дяде и стал осматриваться. Эм присел на крышку люка, отдуваясь после такой гимнастики.