Когда Роберт зашел за ней вечером, девушка с удовольствием отметила, как он на нее смотрел.

— Как давно ты овдовела? — спросил он осторожно.

—Два года назад, — ответила она трагическим тоном. — Я провела эти два года в уединении, оплакивая утрату. Но потом ты, как любящий брат, сказал, что я уже достаточно долго скорбела.

— Правда?

— Конечно. Ты сказал, что бедный Чарли, который был моей единственной любовью, вряд ли захотел бы, чтобы я оплакивала его всю оставшуюся жизнь. Ты напомнил, что я все еще молода, и посоветовал мне вернуться к светской жизни, не пренебрегая такими развлечениями, как танцы и балы.

— О Ванда! — с отвращением воскликнул Роберт. — Я никогда не сказал бы такой глупости.

— Ну, может, не такой, но что-то в этом роде.

Роберт закрыл глаза рукой.

— Как ты думаешь, мой наряд подходит для вдовы, недавно снявшей траур?

— Он очень откровенный, — медленно проговорил Роберт, пытаясь отвести взгляд от того, что открывал вырез платья. Грудь Ванды была так совершенна, что это извиняло смелость наряда.

—Я же не юная девушка, а женщина, — оправдывалась Ванда. — Бедный милый Чарли любил, когда я так одевалась. Красный был его любимым цветом, и он обожал, когда я надевала бриллианты. — Она пальцем указала на бриллиантовую тиару в волосах, вокруг которой колыхались два серебристых пера. Шею девушки украшало бриллиантовое колье.

— Ванда, ради всего святого!

—Я лишь пытаюсь сделать то, что ты мне советовал, — вживаюсь в роль.

— Ну, если ты действительно хочешь хорошо ее сыграть, не называй своего мужа Чарли. Это звучит отвратительно!

— Гектор, — тут же предложила она.

—Лучше уж так.

— Милый Гектор! Он так любил, когда я надевала красное! Он говорил: «Ванда, любимая! Красный — это цвет рассвета. А бриллианты... они сверкают, как твои глаза!»

— Меня сейчас стошнит! — с чувством сообщил Роберт.

—Ты никогда не понимал бедного Гектора!

— Какого дьявола он бедный? Потому, что имел несчастье быть женатым на тебе?

Ванда, продолжая в том же ключе, высокомерно проигнорировала его замечание.

— Ты его не ценил.

— Может, и так. Но если он говорил тебе такой вздор, то я рад, что он умер.

— Он говорил, что я — его путеводная звезда, что я — солнце, освещающее его жизнь.

—Девочка моя, ты переигрываешь!

Она рассмеялась, а вслед за ней рассмеялся и Роберт. Вместе они спустились в ресторан в прекрасном расположении духа.

Когда они вошли в зал ресторана, Роберт почувствовал, как все присутствующие обратили на них внимание. Он привык к такой реакции, обусловленной его положением в обществе. Но теперь все было иначе. Внимание привлек не столько он, сколько его спутница.

Роберт часто видел подругу в бальной зале, но что-то не замечал, чтобы она вызывала такое восхищение. Наверное, все дело в ее наряде, подумал он. Незамужняя девушка не может надевать темно-красный бархат. Это цвет опытной женщины. Но он так идет Ванде.

«Ну конечно, — подумал он. — Она же не юная девушка. Она молодая женщина двадцати четырех лет. Некоторые даже назвали бы ее старой девой, хотя это вовсе не так. Она просто великолепна!»

— Расскажи мне еще о Гекторе, — попросил он, когда они сели за столик и официант налил шампанское в бокалы.