Изменить размер шрифта - +
СНОВА СЛЕДЫ

   Мистеру Джеку Гемлину было очень худо. Срочно вызванный  из  Сакраменто
доктор Дюшен сразу принял с больным самый снисходительный тон; с Питом  Он
был  строг  и  придирчив;  оставаясь  же  один,  впадал  в  необыкновенную
мрачность. Все, знавшие знаменитого врача, понимали по этим признакам, что
он не надеется вылечить Джека. С Олли,  ставшей  за  эти  дни  удивительно
ловкой и внимательной сиделкой, он  сперва  избегал  всяких  разговоров  о
здоровье Джека, а потом, оставшись однажды с девочкой наедине, спросил  ее
более грустным тоном, нежели хотел, не известно ли ей из бесед с  мистером
Гемлином хоть чего-нибудь о его родных или друзьях.
   Олли, наделенная незаурядным женским чутьем, уже не раз сама подумывала
об этом; ей приходило в голову известить  о  болезни  Джека  "Лазореньку".
Теперь, после обращения доктора, настроившего ее на самый  печальный  лад,
она стала вспоминать все, что ей успел рассказать Джек о красавице испанке
во время их ночного путешествия вдвоем. Как-то вечером, когда жар у  Джека
чуточку спал и он лежал - увы! - покорный и безгласный, она  принялась  за
дело, которое только что оставил врач, -  стала  зондировать  полузажившую
рану больного.
   - Наверно, вам было бы много приятнее, если бы эта история приключилась
с вами в Сан-Франциско, - сказала Олли.
   Джек озадаченно поглядел на маленькую мучительницу.
   - Тогда вместо меня с Питом здесь сидела бы эта мексиканка, ваша милая,
- уточнила свою мысль хитроумная Олимпия.
   Джек чуть не выпрыгнул из кровати.
   - Что ж, я, как бездомный калека, как  попавший  в  переделку  бродяга,
расположился бы у нее в доме?!  Послушай,  Олли,  -  сказал  наставительно
мистер Гемлин, облокачиваясь на подушку, -  если  ты  вообразила,  что  та
девушка хоть чуть похожа на лазаретных  дамочек,  которые  шмыгают  вокруг
каждого  больного  с  флаконом  камфарного  масла  в  одной   руке   и   с
душеспасительной брошюрой в другой, выбрось эту ерунду из головы. Девяткой
не бьют козырного туза! И никогда больше не называй ее моей  милой  -  это
звучит просто... просто кощунственно. До такого  грубого  блефа  я  еще  в
жизни не опускался!
   Хотя день процесса был совсем близок, мистер Гемлин не проявлял к  нему
ни малейшего интереса; было ясно, что он не одобряет слабость, проявленную
Гэбриелем, и воздерживается от резких суждений, лишь  щадя  чувства  Олли.
Однажды он снисходительно разъяснил ей свое видимое безразличие  к  исходу
дела:
   - На суде выступит один свидетель, Олли, который начисто снимет вину  с
Гэбриеля, - к вящему его позору! Тот-то  уж  убил  Рамиреса  наверняка!  Я
полностью на его стороне! Во всяком случае, волноваться  тебе  не  о  чем,
Олли, если он не выступит на суде, я выступлю; так что перестань  хныкать.
А если хочешь послушаться меня, не ходи пока  на  суд  совсем;  пусть  там
адвокаты  грызутся  вволю.  Вот  когда  пришлют  за  мной,  будет  на  что
посмотреть!
   - Но вы не сможете пойти, вы еще не окрепли, - сказала Олли.
   - Ничего, Пит приведет меня под руку;  а  потребуется  -  и  на  плечах
притащит; во мне  сейчас  не  так  много  веса,  -  сказал  Джек,  грустно
поглядывая на свои исхудалые белые руки.
Быстрый переход