– Кажется, я давно не видел слуг.

– Только отсутствие слуг показалось тебе странным?

"Посмотри на меня".

Он посмотрел, силясь разглядеть её в потёмках, но потерпел неудачу. Свеча на столе догорела почти до конца, и свет от неё не доставал до Джек. Он едва освещал ворох бумаг, разбросанный по рабочему столу.

– В поместье не празднуют Рождество.

Слова задели её за живое, и она не смогла удержаться от резкого ответа:

– Вообще то празднуют.

– Празднуют арендаторы и слуги, – спокойно ответил он. – Но кто то же должен следить за порядком, пока они пьют пунш и танцуют кадриль.

Прошелестев юбками по ковру, Джек подошла ещё ближе.

– А ты и есть этот кто то?

– Других герцогов не наблюдается.

– Ты   удивительный, – тихо сказала она, обращаясь к его склонённой голове. – Всего за два года ты полностью изменил курс корабля. В этом году люди не голодают, и это только начало. Они верят в тебя. Так же, как и я.

– Этого недостаточно, – ответил он.

"Почему?"

– Эбен... ты ещё не дошёл до конца. Работа ещё не закончена. Но тебя уже есть за что благодарить. Ты стал прекрасным герцогом, о таком твой отец и мечтать не смел.

Он хмыкнул в ответ, но больше ничего не добавил.

Она глубоко вздохнула. И бросилась во все тяжкие.

– А как же всё остальное? Ведь ты же живой человек?

Он поднял голову.

– Уверяю тебя, Жаклин, ничто человеческое мне не чуждо.

Она обошла стол и присела на край. Как делала уже сотни раз.

– Разве человеку не позволено раз в год отдохнуть?

Он откинулся на спинку кресла, но продолжал молчать, не сводя с неё глаз.

– Джек...

В коридоре за дверью пробили часы. Один. Второй. Третий раз.

– Наступило Рождество, – сказала она, протянув руку и запустив пальцы в его волосы, наслаждаясь их мягкостью и тем, как Эбен прильнул к ней в ответ. Ненавидя щемящую боль в груди, она предложила: – Отложи работу до завтра. Она никуда не денется.

"Пожалуйста. Пожалуйста, хоть раз взгляни на меня. Разгляди по настоящему".

Он покачал головой.

– Не могу.

В Джек вспыхнуло разочарование. Жгучее, яростное и, что ещё хуже   опустошающее.

– Ненавижу то, как работа на тебя повлияла, – прошептала она.

– Ты изменишь мнение, когда станешь такой богатой герцогиней, что тебе и не снилось.

"Нет, я всегда буду ненавидеть её влияние. Потому что из за неё ты пропадёшь".

"И я вместе с тобой".

Она убрала руку. Встала. Зная, как нужно поступить, Джек почувствовала, как в ней просыпаются силы. Силы и кое что ещё.

– Мои сны никак не связаны с деньгами.

– Это потому что они всегда у тебя были.

– Нет, – ответила она после долгой паузы. – Это из за того, что было у меня раньше, и чего нет теперь.

Свет от свечи, падая на лицо Эбена, заострил его черты в полумраке. Глаза казались чёрными. Тени обрисовали линию челюсти, словно высекли лезвием ножа. А его губы... когда он целовал её в последний раз?

– Уже поздно, – проговорил Эбен.

Зная, что к сказанному больше нечего добавить, Джек кивнула и спросила:

– Ты придёшь на обед? Мы с тётей Джейн планируем приготовить твои любимые блюда: самого жирного гуся, которого мы только смогли отыскать, жареный картофель с такой хрустящей корочкой, что об неё можно сломать зубы... – Она отвела взгляд, посмотрев в сторону окна. – И пюре из пастернака, сделаем по высшему разряду, если можно так выразиться.

– Завтра?

– Сегодня, – поправила его Джек.