Иоганн Вольфганг Гёте. Герман и Доротея
КАЛЛИОПА СУДЬБА И УЧАСТИЕ
«Я не видал, чтобы рынок и улицы были так пусты. Будто метлою прошлись по городу нашему, будто Вымер он… Жителей в нем и полсотни, кажись, не осталось: Что любопытство творит! Полетели вперед, как шальные. Чтобы хоть глазом взглянуть на обозы беженцев бедных. Добрый час до пути, где печальные тянутся фуры, Но устремилась толпа, задыхаясь от зноя и пыли. Я же с места не сдвинусь, чтоб видеть злосчастную долю Честных людей, принужденных тащиться с добром уцелевшим. Бросив родные места за Рейном, к нам перебраться, В мирные наши углы, и по этой цветущей долине Путь совершать, повинуясь изгибам ее прихотливым. Ты поступила похвально, жена, что по добросердечью С сыном послала одежду, а с ней кое-что из съестного Людям, попавшим в беду. Пособлять — добродетель имущих. Ишь, как малец покатил, как славно правит конями! Знаешь, неплох шарабан! Новехонек, прочен, удобен. Четверо в нем поместятся да спереди кучер на козлах. Нынче один он поехал и тут же свернул в переулок»,— Так, опустясь на скамью у дома, насупротив рынка, Молвил супруге довольный хозяин «Льва золотого».
И отвечала хозяйка разумно и простосердечно: «Я расстаюсь, муженек, неохотно с тряпицею каждой. Мало ль что может случиться — ее и за деньги не сыщешь, Ежели надобность будет. Сегодня ж с открытой душою Много я собрала рубашек и старого платья. Нитки живой, говорят, на тех бедняках не осталось. Я повиниться должна. Ведь кое-чего не хватает И у тебя в гардеробе… Хотя бы халата из ситца В пестрых индийских цветах, на фланелевой теплой подкладке. Знаешь ли, он прохудился и стар, да и вышел из моды».
Но отвечал, усмехаясь, жене добродушный хозяин: «Все-таки жаль мне халата: хоть старенький был он, признаться, Да настоящий, индийский. Такого теперь не достанешь. Бог с ним, его не носил я. Ведь нынче хотят, чтоб мужчина, Встав, надевал сюртук, в длиннополый кафтан наряжался, Ногу сжимал башмаком — не в чести колпаки и пантофли».
«Глянь, — возразила жена, — уже возвращаются люди С гракта большого. Должно быть, обозы проехали дальше. Как башмаки у всех запыленны! Как раскраснелись Лица… Бредут, отдуваясь, фулярами пот утирая. Нет уж, так далеко, да в жару, на зрелище это Не побегу я глазеть. С меня и рассказов довольно!»
Многозначительно глянув, в ответ отозвался хозяин: «Ну, не скажи! Погода отменная нынче для жатвы, Хлеб мы сухим уберем, как сухим недавно убрали Сено. На́ небе ясном и тучки нет на примете. И спозаранку хлеба ветерок овевает прохладный. Установилась погода. Пшеница наша доспела. Завтра снимать урожай мы примемся, с помощью божьей».
Так говорил он; меж тем обыватели шли через рынок, Всё прибывая в числе, по домам растекаясь неспешно. Вот и сосед с дочерьми пересек оживленную площадь, Резвых коней осадив у ворот подновленного дома, Наискосок от трактира. Купец богатейший в округе, Ехал он в легкой коляске (ландауской чистой работы). |
