|
Пелиссье". Остен-Сакен ответил: "Комендант Севастополя имеет честь отклонить предложение главнокомандующего французской армией. К великому сожалению, он отказывается обменять французского сержанта Сорви-голову на полковника русской армии. Остен-Сакен". -- Вот письмо вашего генерала, -- сказал он зуаву, с нервным напряжением ожидавшему результата переговоров, -- прочитайте! -- О, Ваше превосходительство, это слишком лестно... я не стою этого! -- Вы думаете? Прочитайте мой ответ. Он покажется вам еще более лестным! -- Как, генерал, вы отказываетесь... меня, простого солдата... на полковника?! -- Милый товарищ! Вы из тех солдат, которые могут быть генералами! Нет, вы останетесь у меня! Через час Сорви-голова был заперт в каземате позади бастиона Мачты. Один, в темной конуре, с часовыми для охраны. Полная темнота, сырость, тяжелый, спертый воздух, непрестанный гром пушек вокруг -- жизнь бедного Сорви-головы была не веселая. Каждый день массивная дверь каземата с шумом отворяется. Добрый майор приходит посидеть с пленником часок. Это новое выражение симпатии Остен-Сакена, дозволившего эти свидания по просьбе майора. Русский офицер и французский сержант болтают, как старые друзья. Майору сорок лет. Это -- гигант, с красивыми чертами лица, с огненным взглядом и звучным голосом. Он прекрасно говорит по-французски, и, слушая его, Сорви-голова часто думает: -- Мне знаком этот голос! Что-то странное есть в нем, особенное, что волнует меня! Этот голос похож на голос моего отца! Офицер рассказывает ему новости, говорит о Франции, которой не знает, но которую любит. Сорви-голова описывает ему военную жизнь в Африке, борьбу с арабами, засады и разные приключения своей разнообразной жизни. Эти беседы продолжаются около десяти дней. Их прерывает только бомбардировка. Ночью с 17 на 18 июня все орудия союзной армии гремят безостановочно. Снаряды пушек, мортир обрушиваются на осажденный город. Целый вихрь пуль, гранат, ураган огня, пожирающий доки, склады, дома. Сомнения нет, это -- атака. И Сорви-головы там нет! Какой ужас! Успех битвы и победа 7 июня, очевидно, вскружила все французские головы, даже голову Пелиссье, человека положительного и серьезного. Он торопится пожать плоды победы. Взяли один бастион, почему же не взять и Малахов курган? Вперед! Главнокомандующий торопится, потому что имеет на это причины. С некоторых пор у него возникли серьезные разногласия с императором. Он суров, даже груб со своими подчиненными генералами, и те успели наговорить на него императору. |
