– Мои люди молят меня о спасении, о прекращении страданий. Кое-кто еще молится своим мелким божкам – но кому должен молиться я? Кому? Я стал равным богам, и теперь мне некому поведать свою боль!

Рука разжалась, и Кейн бессильно рухнул на пол, хватая ртом воздух и постепенно приходя в себя.

Он успел понять: Ма'элКот не знал о прямом участии Кейна в смуте. Он считал Кейна виновным в случившемся из-за одного его присутствия, а сам Кейн не считал нужным разубеждать его.

Возвышавшийся над ним император, сейчас особенно походивший на собственное изображение в Большом зале, поднял кулак, словно намереваясь сокрушить Кейна, но потом опустил его.

– Я стану еще хуже тебя, если накажу тебя за собственное преступление, – пророкотал он.

Кейн огромным усилием воли поднял себя сначала на колени, а затем, подождав мгновение, чтобы голова перестала идти кругом, рывком встал на ноги и снова отряхнулся.

«Фокус в том, – подумал он, – чтобы держать этого типа в страхе, – тогда он ничего не сообразит. Как бы он ни был умен, в ярости он забывает пользоваться головой».

– Вот что я хочу знать, – неторопливо проговорил он. – Когда это ты успел стать таким нытиком?

Император приоткрыл рот и снова закрыл его. Глаза выкатились из орбит, жилы на шее напряглись.

– Ты смеешь…

– Я все смею, – ответил Кейн. – Поэтому я тебе и нужен. Может, перестанешь ныть и что-нибудь сделаешь?

– Сделаю? – повторил Ма'элКот с горящими глазами, – Я покажу тебе, что я сделаю.

Он вытянул руку так быстро, что Кейн не успел увернуться. Пальцы Ма'элКота снова сомкнулись на вороте куртки и подняли Кейна в воздух.

«Что-то мне это начинает надоедать, – подумал убийца. – Сколько можно болтаться в воздухе!»

Ма'элКот поднял глаза вверх и сделал свободной рукой какой-то жест. Не предупредив Кейна, он чуть присел и подпрыгнул до самого потолка, словно его собственный вес и вес его груза ничего для него не значили.

Кейн невольно сжался, увидев приближающийся камень, однако в следующее мгновение пролетел сквозь него, как сквозь туман. Они оказались в дымном ночном воздухе над городом. Ма'элКот устроился на затвердевшем камне под ногами – они стояли на вершине Сумеречной башни дворца Колхари.

Под яркими чистыми звездами внизу горели костры, и звезды понемногу исчезали под густеющим дымом, а потом в ночи светились только оранжевые пожары, пожиравшие город.

– Ни дуновения, – пробормотал Ма'элКот, – а огонь распространяется. И растет.

– Ага, – согласился Кейн. – Думаешь, это случайность? Ма'элКот вытянулся и расправил грудь, словно намереваясь вздохнуть. В его глазах появилось что-то дикое, первобытное; они, казалось, полыхали, отбрасывая на камни вокруг ярко-изумрудный свет.

– Неужели они думают, будто я стану покорно наблюдать за этим и позволю им сжечь мой город?!

Не успел Кейн ответить, как Ма'элКот воздел руку к небесам, как бы призывая высшие силы. Кейн видел этот жест прежде, в Большом зале, и успел отпрыгнуть, когда кулак Ма'элКота рассек воздух. Вокруг загремел невиданной силы гром – казалось, сейчас сама башня рассыплется под ногами.

Далеко внизу на восточной оконечности Старого Города, у самой Сторожевой башни, языки огня, лизавшие огромное здание, внезапно замерли и исчезли, словно их и не было. С пожарища не поднимался даже дымок.

«Боже всемогущий!» – Кейн тряс головой, чтобы прекратить звон в ушах, который был едва ли не сильнее грома. Он не мог даже представить себе необходимых для такого чуда сил. Этого не могла никакая магия.

«Да есть ли у него пределы?»

Когда Ма'элКот снова поднял руку к небу, Кейн произнес:

– Это довольно глупо, не находишь? Император повернулся к нему, не опуская руки.