А до толстого продавца дошло, ЧЬИМ мясом отравился нищий - и толстяк поспешил исчезнуть, причем проделал это столь виртуозно, что незадачливому воришке следовало бы поучиться у него этому искусству.

    -  Лекаря! - словно очнувшись, крикнула Алкмена.

    -  Лекаря! - следом за ней заголосили рабыни.

    -  Лекаря! - нестройно подхватила толпа.

    Вскоре к месту происшествия действительно протолкался лекарь - сухонький, седенький старичок, напоминающий осенний одуванчик, если его для смеху нарядить в длиннополый гиматий и новенькие красные сандалии, явно только что купленные здесь же, на базаре.

    При виде будущего пациента лекарь брезгливо скривился, но тем не менее склонился над отравленным, пощупал тонкое запястье, приложил ухо к груди, потом - руку ко лбу; поморщившись, принюхался к запаху изо рта.

    -  Плохо, - глубокомысленно заключил он.

    -  Выживет? - вырвалось у Алкмены.

    Лекарь строго посмотрел на нее.

    -  Может, выживет, - сообщил он, потом подумал и добавил, - а может, и не выживет. Это еще у богов на коленях…

    И собрался уходить.

    -  Я… - Алкмена тронула лекаря за локоть. - Я заплачу за лечение.

    Лекарь собрался уходить гораздо медленнее.

    Одна из рабынь что-то зашептала ему на ухо, тыча пальцем в свою хозяйку.

    Лекарь совсем раздумал уходить.

    -  Ты и ты, - он указал на двух крепких мужчин с мозолистыми руками ремесленников, стоявших среди зевак. - Берите его и несите за мной. Она вам потом заплатит.

    Ремесленники и не подумали ослушаться. Толпа расступилась, пропуская лекаря; следом указанные носильщики тащили отравленного, за ними двинулась Алкмена с рабынями, ну а за женщинами увязался десяток любопытствующих бездельников, каких хватает на любом базаре.

    Шатер лекаря оказался неподалеку. У входа в него на циновке были разложены всякие снадобья, и худосочный подросток в грязной набедренной повязке - должно быть, ученик - толок в деревянной ступе весьма подозрительные коренья.

    -  Рвотное, - коротко приказал лекарь, пнув ученика в оттопыренный зад, и подросток, оставив ступу, поспешно исчез в шатре.

    Лекарь махнул носильщикам - и все, кроме женщин и зевак, последовали за учеником. Видимо, в шатре был еще один выход, потому что вскоре с другой стороны шатра послышались отвратительные звуки - желудок воришки извергал несвежую козлятину, а заодно и все остальное, что в нем находилось. Судя по продолжительности звуков, нищий не голодал последние лет десять.

    …После всего лекарь снова вышел к Алкмене.

    -  Выживет, - однозначно ответил он на немой вопрос. - Его червями кормить можно. Проваляется день-другой, и все.

    -  Я тебе что-то должна? - напрямик спросила Алкмена, уже успевшая расплатиться с носильщиками.

    -  А как же! - покладисто согласился лекарь, разглядывая носки своей замечательной обуви. - Велите прислать мне пару амфор с вином и мешок просяной муки. А еще лучше - два мешка. Заранее благодарю, госпожа.

    И кивнув на прощание, скрылся в шатре.

    Зеваки начали расходиться.

    И никто не видел, как полумертвый оборванец, заботливо уложенный под навесом позади лекарского шатра, открыл глаза, быстро огляделся по сторонам, убедился, что рядом никого нет, проворно вскочил на ноги - и припустил по ближайшей улочке с такой резвостью, словно на его рваных сандалиях-крепидах вдруг выросли крылья…

    6

    Мужу Алкмена не сказала ничего - зато болтливость рабынь не имела предела.