- Терпи, булгарин, - сказал он. - Коли не соврал да не помрешь, саблю я тебе отдам. Негоже гридню родичей батьки своего обирать.

    Пчёлке повезло. Лекарь русов так ему и сказал: повезло. Меч усатого руса вошел неглубоко - застрял в зазоре панциря, а рану тканью залепило, так что и кровью Пчёлко не истек. Бронь попорчена, на шлеме - вмятина, на голове - шишка, в боку - дырка. Но живой. Лекарь рану почистил, залепил целебной кашицей, напоил целебным отваром. Уложили Пчёлку рядом с ранеными русами. Молодой рус по имени Зван сказал Пчёлке:

    - Спи пока. Воевода Серегей вдогонку за вашими поскакал. Вернется - скажу о тебе.

    Глава четвертая

    Были сборы недолги...

    Духарева выручили фемные катафракты Калокира. Высадившиеся выше по течению всадники патрикия в бою не участвовали, но сразу двинулись к Доростолу. Хитрый патрикий решил: может, удастся войти в город под видом своих - ведь булгарскис катафракты экипированы по образцу византийских.

    Не получилось. Вернее, Калокир не рискнул присоединиться к булгарской коннице, втекавшей в ворота. А присоединился бы - что толку? С полутысячей - против нескольких тысяч Сурсувула. Знал бы патрикий, что в одном из возков, въезжавших в ворота Доростола, находится сам кесарь Петр, увезенный телохранителями с поля боя, возможно, и рискнул бы...

    Но Калокир не знал. Поэтому он подождал, пока отступающее воинство пройдет по дороге (тысяч пять копий насчитал), да и двинулся в обратную сторону...

    ... И поспел как раз к началу атаки булгарского арьергарда.

    И оказались булгарские катафракты сами в точно таком же положении, что и немногим ранее - русы. Конечно, херсонитов было поменьше, и были они и не столичными, а фемными всадниками, но всё равно херсонесские ромеи были обучены намного лучше скороспелой булгарской конницы. Да и ударили они в спину увязшей в русских порядках булгарской тысяче.

    В общем, когда Духарева извлекли из кучи мертвых тел, битва была закончена и практически все булгары перебиты. Но дело свое они сделали: удержали погоню и дали возможность Сурсувулу беспрепятственно уйти в Доростол.

    В лагере русов Пчёлко провел пятнадцать дней. Воевода Серегей его признал и поведение своих гридней одобрил. Уехал булгарин, когда стало ясно, что рана начала подживать. Отпустили Пчёлку беспрепятственно. Более того, дали коня и вернули саблю: гридень Зван сдержал обещание. Еще Пчёлке дали медную бляху, на которой была оттиснута печать великого князя киевского. Эту бляху надлежало показывать при встрече с русами и их союзниками: уграми и печенегами. Бляху Пчёлке добыл воевода Серегей.

    - Хозяйку свою береги, - сказал он на прощанье. - Я приеду - проверю.

    - Приезжай, - без особого восторга сказал Пчёлко. - Людомила рада будет.

    Эх, будь Сергей простым варягом, поехал бы с Пчёлкой в Межич. Крепко зацепила его булгарская боярышня.

    Нельзя. Он - воевода. У него дружина, обязательства перед великим князем...

    Через три дня, частью - сушей, частью - по Дунаю, войско Святослава подошло к Доростолу. С первого взгляда было ясно, что войти в этот город будет нелегко. Широкая дорога упиралась в могучие ворота. Естественно, запертые. Из высоких привратных башен русов тут же поприветствовали каменными гостинцами. Пришлось остановиться на подобающем расстоянии. То же - и флоту. Крепостная стена подступала к самому берегу, и орудия на ней метали снаряды на полкилометра.

    В общем, проблема.

    Еще одна проблема - копченые. Дисциплины никакой. Разбежались по окрестностям, как крысы по помойке. И для угров дурной пример. Печенеги грабят, и этим тоже хочется.