Я стрельнул сигарету у проходившего студента и присел в «форд‑тандерберд». И что теперь делать? Пару раз затянулся и выкинул сигарету. Кивнул сам себе. Да, тут ловить нечего. Связей у меня нет, но я знаю человека, у которого они есть. У меня осталась всего одна козырная карта, да и та довольно опасная.

За Рубакой Клонфертом давненько числился должок.

В те времена, когда я и Рубака были подростками, мы оба были участниками крупной контрабандистской группы, работавшей по обе стороны границы между Северной и Южной Ирландией. Группа переправляла бензин, масло, женщин, самогон – на север; презервативы, противозачаточные таблетки, кассеты с запрещенным видео и иногда тех же женщин – на юг. Времена тогда были простые: боевики не связывались с наркотой, а пилеры на многое смотрели сквозь пальцы. Но даже тогда наше занятие считалось рискованным. Свой товар мы проносили через разные территории, и, чтобы дела шли как по маслу, необходимы были договоренности между всеми самостоятельными бандами и группировками.

Одним ненастным субботним вечером нас с Рубакой арестовали за управление грузовиком с ящиками виски. Мне‑то еще оставалось несколько месяцев до совершеннолетия, поэтому пилеры даже не надели на меня наручники, а вот Рубаку они отмутузили и бросили в фургон. Ему светило пять лет за контрабанду, но, к счастью для него, я пролез в кузов, разбил сотню бутылок, бросил тлеющую сигарету и дал деру.

Пилеры сочли его дебилом и, оставшись практически без вещественных доказательств, повесили на Клонферта обвинение в управлении автомобилем без водительских прав. Он получил шесть месяцев, на свободу вышел через четыре. Я к тому времени был уже в армии, а затем уехал в Америку и с тех пор его не видел. Но кое‑какую информацию о нем я слышал по Би‑би‑си, следил за его карьерой.

Теперь он больше не был Рубакой. Он был членом Законодательного собрания Северной Ирландии, членом городского совета Белфаста и одной из восходящих звезд Независимой республиканской партии. Его даже продвигали как вероятного лидера партии, и на выборах в следующем году он вполне мог стать членом парламента.

Гаррет Клонферт. Бывший Рубака.

Единственный подонок в Белфасте, которого я знал, был все еще жив.

Выбиться в люди ему оказалось непросто, потому что нельзя стать членом Совета НРП, если не вырежешь своих соперников. Для человека со стороны разобраться в болоте многофракционной ирландской политики крайне сложно, даже я иногда путаюсь, но я знал, что НРП – это побочная ветвь Республиканской Шин Фейн, являющейся радикальной фракцией Временной Шин Фейн, которая, в свою очередь, есть не более чем крыло официальной Шин Фейн. Честно говоря, НРП вообще‑то довольно‑таки гнусная контора. Она объявила принятое в 1997 году ИРА Соглашение о прекращении огня предательством и изменой. С 1998 года боевики военного крыла НРП устроили двенадцать взрывов, до событий одиннадцатого сентября они восхваляли Усаму бен Ладена как борца с колониализмом и за свободу, они были повязаны с баскскими сепаратистами из ЕТА, Организацией освобождения Палестины и итальянскими Красными бригадами. Мне не улыбалось идти просить помощи у своего старого друга Рубаки, но по трезвом размышлении он был моей единственной надеждой.

Быстро просмотрел телефонную книгу. Десять минут ходьбы от «Молт шоп».

Офисы советника Клонферта располагались в новом здании из стекла и стали, расположенном рядом с Ормо‑роуд неподалеку от Би‑би‑си.

Первый этаж целиком был превращен в консультационный центр НРП, обслуживающий ее избирателей. Внутри слонялась парочка здоровяков, искавших работу, а также несколько местных жителей, пришедших сюда пожаловаться на канализацию, плохую уборку мусора и шумных соседей. Изнутри здание было выкрашено красновато‑розовой краской. Повсюду расклеены плакаты с улыбающимися детьми всех цветов кожи, которые держатся за руки.