Он обернулся к арене:

– Два к одному на Даниэля.

– Который из них Даниэль?

– Коричневый.

С этим типом с челкой лучше не шутить; деньги букмекеры любят больше всего в мире, потому я дал ему десятку и засунул в карман квитанцию.

– Слушай, я тут в первый раз. Должен встретиться с одним знакомым, Гасти Маккоун, знаешь такого? Где бы его найти?

– Да тут он. – Букмекер указал на высокого парня, похожего на паука, стриженного «под горшок» и с пустыми глазами.

Тут черный пес в прыжке схватил коричневого за горло и вгрызся в плоть. По телевизору я видел, как подобное проделывают львы, но не собаки же! Омерзительное зрелище. Завывания коричневого пса прекратились, и его глаза начали медленно угасать.

– Проиграл ты, парень, – посочувствовал букмекер.

– Надо было мне ставить при десяти к одному.

Он улыбнулся.

Я обошел арену, окруженную потеющими, опухшими подонками, и обнаружил Гасти, поглощенного зрелищем. Когда крики стихли, на арене появился тип с тряпкой и унес мертвого пса. Другой парень напялил намордник на победителя и утащил его прочь. Третий засыпал арену свежими опилками.

Толпа гудела от полученного наслаждения и обсуждала следующих участников боев. Боевики‑католики перемешались с боевиками‑протестантами – это можно определить по их татуировкам. Вероятно, подпольные собачьи бои – один из методов объединения враждующих сторон.

Букмекер, который, видимо, выполнял и обязанности распорядителя, вышел на середину арены и начал расхваливать следующую пару:

– Господа, надеюсь, вы получили удовольствие от схватки породистых псов! Отменное зрелище! А теперь – схватка дворняг! Спарки – мелкий задира из Доаха, это его первый бой на сегодняшнем состязании, но, я вас уверяю, я сам видел, как этот пес сражался со здоровяками вдвое больше его самого…

– Гасти… Гасти… – прошептал я на ухо верзиле, подойдя вплотную.

Он обернулся и посмотрел на меня:

– Ты кто?

Я схватил его за футболку и упер дуло револьвера ему в живот. Для вида я улыбался и похлопывал его по плечу, как будто мы старые знакомые. Но я был зол. Эти дети на улице, все неурядицы, безрезультатные пока поиски Шивон – все это начинало сказываться на моем настроении.

– Гасти, слушай меня, ублюдок, это револьвер тридцать восьмого калибра, и я продырявлю тебя, если ты мне не скажешь, что случилось с Шивон Каллагэн, – проговорил я тихо.

– Не понимаю, о чем ты, черт побери, говоришь!

Я до боли вдавил револьвер ему в живот:

– Гасти, я не шучу.

Прямо над нашими головами чуть покачивалась лампа, и распорядитель заметил меня. Толпа зрителей не давала ему рассмотреть, что происходит между мной и Гасти, да и револьвера он не видел, однако Гасти заметно побледнел, и это показалось букмекеру подозрительным.

– Еще одна ставка, парень? – выкрикнул он. Несколько человек обернулись, бегло оглядывая меня.

Черт, отвечать нужно быстро! И тут ситуация словно срывается с места и несется вперед, как неуправляемый автомобиль.

– Двадцать фунтов за твою прическу против любого пса, которого ты притащишь! – откликаюсь я, держа теперь револьвер ниже пояса Гасти, чтобы он не выкинул какой‑нибудь фортель.

Толпа взвыла от хохота, и букмекер, зло сверкнув на меня глазами, возвратился к своей болтовне.

Я выкрутил руку Гасти ему за спину, он сморщился от боли. Букмекер снова с подозрением посмотрел на меня. Этот сукин сын меня сразу невзлюбил, но тут его внимание отвлекли с десяток желающих сделать ставки, и, пока он их оформлял, на арену вывели двух метисов терьера.

– Гасти, кто похитил Шивон? Где она?

– Не знаю.