Владимир Викентьевич встретился мне около библиотеки и стоял так, что притвориться, что я его не вижу, и пройти мимо не оказалось ни малейшей возможности. Целитель явно был расстроен, чего не скрывал.

– Елизавета Дмитриевна, не с вашими учебными успехами гулять допоздна, – укорил он.

Значит, тоже был в курсе, кто меня провожал.

– Мы с Оленькой у нее занимались, – отрапортовала я, чуть покривив душой. В конце концов, математику мы действительно сделали.

– Лиза, вы проводите слишком много времени с этой семьей.

– Не вы ли говорили, что Оленька – моя подруга? С кем мне проводить время, как не с подругой?

– С учебниками, Елизавета Дмитриевна, с учебниками. С подругами, к коим, между прочим, никак не может относиться офицер, с которым вы приехали, вы сможете проводить время не раньше, чем выправите ситуацию с учебой. Кроме того, наши с вами занятия тоже страдают. Вас сегодня не было весь день. Я очень пожалел, что дал вам ключи.

– Ой, Владимир Викентьевич, вы же не знаете, – спохватилась я. – Квартиру ограбили. Там все разнесли. Мы сегодня весь день провели с полицией.

– Ограбили? Что именно взяли? – насторожился Владимир Викентьевич, бросив внимательный взгляд на шкатулку в моих руках.

– Я точно не знаю. Служанка говорит: все ценности на месте. Но никаких записей не осталось, совсем никаких. Оленька сказала, мама вела книгу расходов, но и та пропала, как все остальные бумаги. А документы остались.

Я раскрыла шкатулку и показала целителю оставшиеся документы. Было их не слишком много, наверное, поэтому Владимир Викентьевич не особо заинтересовался. Довольно небрежно пересмотрел и положил обратно.

– Елизавета Дмитриевна, я даю вам пятнадцать минут на то, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к занятиям. Мы и без того непозволительно затянули. Жду вас в библиотеке.

И он заторопился. Но не в библиотеку, где собирался ждать меня через пятнадцать минут, а наверняка сообщать о трагическом происшествии княгине, которая из клана меня выгнала, но тем не менее все равно желала быть в курсе моей жизни.

Глава 13

Гризельду Францевну Беккер за глаза называли Грызельдой, как меня просветила Оленька прямо перед уроком. И не только из-за подходящего имени. Резцы у нее заметно выступали, словно она принадлежала к клану крыс или других мелких грызунов. Фамилия у нее была не звериная, даже в переводе с немецкого, а поэтому если и принадлежала к клану, то не оборачивалась, и такие замечательные зубы пропадали втуне. Говорила она по-русски правильно, но с акцентом, как мне показалось, нарочитым. Наверняка чтобы никто не усомнился в ее профессиональной пригодности. Впрочем, русский она почти не использовала, предпочитала медленно и важно цедить слова на немецком. Медленно – чтобы мы все понимали, поскольку, как я успела заметить, отнюдь не все в классе знали язык даже на минимальном уровне. Важно, чтобы мы проникались величием преподаваемого предмета.

– Сегодня вы пишете короткое сочинение на тему «Осень в городе», – сразу после того, как мы уселись за парты, заявила она. – Да, фройляйн Аничкова, спрашивайте.

– Но мы же учили стихотворение, – с явным страданием в голосе сказала одноклассница, тянувшая перед этим руку с усердием первоклашки, которой недавно объяснили, как правильно задавать вопрос учителю.