|
Но мы с Гариным свернули ему руки... Долго возиться было некогда, я вскочил за руль - и ходу... - Когда вы были уже на полянке и они совещались около дуба, неужели вы не поняли?.. - Понял, что мое дело - ящик. А что было делать? Бежать? Ну, знаете, я все-таки спортсмен... К тому же у меня и план был весь разработан... В кармане фальшивый паспорт для Гарина, с десятью визами... Аппарат его, - рукой взять, - в автомобиле... При таких обстоятельствах мог я о шкуре своей очень-то думать?.. - Ну, хорошо... Они сговорились... - Роллинг подписал какую-то бумажку там, под деревом, - я хорошо видел. После этого - слышу - он сказал насчет четвертого свидетеля, то есть меня. Я вполголоса говорю Зое: "Слушайте-ка, давеча мы проехали мимо полисмена, он заметил номер машины. Если меня сейчас убьют, к утру вы все трое будете в стальных наручниках". Знаете, что она мне ответила? Вот женщина!.. Через плечо, не глядя: "Хорошо, я приму это к сведению". А до чего красива!.. Бесовка! Ну, ладно. Гарин и Роллинг вернулись к машине. Я - как ни в чем не бывало... Первая села Зоя. Высунулась и что-то проговорила по-английски. Гарин - мне: "Товарищ Шельга, теперь - валяйте: полный ход по шоссе на запад". Я присел перед радиатором... Вот где моя ошибка. У них только и была эта одна минута... - Когда машина на ходу, они бы со мной ничего не сделали, побоялись... Хорошо, - завожу машину... Вдруг, в темя, в мозг - будто дом на голову рухнул, хряснули кости, ударило, обожгло светом, опрокинуло навзничь... Видел только - мелькнула перекошенная морда Роллинга. Сукин сын! Четыре пули в меня запустил... Потом, я открываю глаза, вот эта комната. Шельга утомился, рассказывая. Долго молчали. Хлынов спросил: - Где может быть сейчас Роллинг? - Как где? Конечно, в Париже. Ворочает прессой. У него сейчас большое наступление на химическом фронте. Деньги лопатой загребает. В том-то все и дело, что я с минуты на минуту жду пулю в окно или яд в соуснике. Он меня все-таки пришьет, конечно... - Что же вы молчите?.. Немедленно нужно дать знать шефу полиции. - Товарищ дорогой, вы с ума сошли! Я и жив-то до сих пор только потому, что молчу. - Итак, Шельга, вы своими глазами видели действие аппарата? - Видел и теперь знаю: пушки, газы, аэропланы - все это детская забава. Вы не забывайте, тут не один Гарин... Гарин и Роллинг. Смертоносная машина и миллиарды. Всего можно ждать. Хлынов поднял штору и долго стоял у окна, глядя на изумрудную зелень, на старого садовника, с трудом перетаскивающего металлические суставчатые трубы в теневую сторону сада, на черных дроздов, - они деловито и озабоченно бегали под кустами вербены, вытаскивали из чернозема дождевых червяков. Небо, синее и прелестное, вечным покоем расстилалось над садом. - А то предоставить их самим себе, пусть развернутся во всем великолепии - Роллинг и Гарин, и конец будет ближе, - проговорил Хлынов. - Этот мир погибнет неминуемо... Здесь одни дрозды живут разумно. - Хлынов отвернулся от окна. - Человек каменного века был значительнее, несомненно... Бесплатно, только из внутренней потребности, разрисовывал пещеры, думал, сидя у огня, о мамонтах, о грозах, о странном вращении жизни и смерти и о самом себе. |
