|
Это вы будете повторять непрерывно, слышите ли, непрерывно громким и убедительным голосом. Все. Роялинг позвонил. - Немедленно найти и привести ко мне Тыклинского, - сказал он вскочившему в кабинет секретарю. - Немедленно ступайте на аэродром. Арендуйте или купите - безразлично - закрытый пассажирский аэроплан. Наймите пилота и бортмеханика. К двадцать восьмому приготовьте все к отлету... Весь остальной день Вольф и Хлынов провели в К. Бродили по улицам, болтали о разных пустяках с местными жителями, выдавая себя за туристов. Когда городок затих, Вольф и Хлынов пошли в горы. К полуночи они уже поднимались по откосу в сад Штуфера. Было решено объявить себя заблудившимися туристами, если полиция обратит на них внимание. Если их задержат, - арест был безопасен: их алиби мог установить весь город. После выстрела из кустов, когда ясно было видно, как у Гарина брызнули осколки черепа, Вольф и Хлынов меньше чем через сорок минут были уже в городе. Они перелезли через низкую ограду, осторожно обогнули поляну за кустами и вышли к дому Штуфера. Остановились, переглянулись, ничего не понимая. В саду и в доме было спокойно и тихо. Несколько окон освещено. Большая дверь, ведущая прямо в сад, раскрыта. Мирный свет падал на каменные ступени, на карликов в густой траве. На крыльце, на верхней ступени, сидел толстый человек и тихо играл на флейте. Рядом с ним стояла оплетенная бутыль. Это был тот самый человек, который утром неожиданно появился на тропинке близ радиопавильона и, услышав выстрел, повернулся и шаткой рысью побежал к дому. Сейчас он благодушествовал, как будто ничего не случилось. - Пойдем, - прошептал Хлынов, - нужно узнать. Вольф проворчал: - Я не мог промахнуться. Они пошли к крыльцу. На полдороге Хлынов проговорил негромко: - Простите за беспокойство... Здесь нет собак? Штуфер опустил флейту, повернулся на ступеньке, вытянул шею, вглядываясь в две неясные фигуры. - Ну, нет, - протянул он, - собаки здесь злые. Хлынов объяснил: - Мы заблудились, хотели посетить развалины "Прикованного скелета"... Разрешите отдохнуть. Штуфер ответил неопределенным мычанием. Вольф и Хлынов поклонились, сели на нижние ступени, - оба настороженные, взволнованные. Штуфер поглядывал на них сверху. - Между прочим, - сказал он, - когда я был богат, в сад спускались цепные кобели. Я не любил нахалов и ночных посетителей. (Хлынов быстро пожал Вольфу руку, - молчите, мол.) Американцы меня разорили, и мой сад сделался проезжей дорогой для бездельников, хотя повсюду прибиты доски с предупреждением о тысяче марок штрафа. Но Германия перестала быть страной, где уважают закон и собственность. Я говорил человеку, арендовавшему у меня виллу: обнесите сад колючей проволокой и наймите сторожа. Он не послушался меня и сам виноват... Подняв камешек и бросив его в темноту, Вольф спросил: - Что-нибудь случилось неприятное у вас из-за этих посетителей? - Сказать "неприятное" - слишком сильно, но - смешное. Не далее, как сегодня утром. Во всяком случае, мои экономические интересы не затронуты, и я буду предаваться моим развлечениям. Он приложил флейту к губам и издал несколько пронзительных звуков. |
