Но с кряком получилось не сразу. В конце концов, выпив и чуть успокоившись, Крис рассказал, что на крыше, как раз на его «астральном посту», кто‑то очень тщательно и умело совершил «Entonnoir du sang» – тайное вудуистские действо, заставляющее и в буквальном, и переносном смысле застывать кровь в жилах. Года два назад мы были невольными свидетелями этого обряда в тамбовских лесах – и даже меня, успевшего все‑таки отвыкнуть от афганских картинок, продрало тогда насквозь. Но каким образом эти мерзавцы просочились на крышу незамеченными, как протащили несчастных кошек, и почему никто не слышал, как кошки орали – а они не могли не орать:

– Вот, значит, кто на нас пытается наехать, – раздумчиво сказал Крис. – Как они там себя обозвали: «Шуйца Мороха»?

Помнишь, мы еще долго дознаться не могли, что это за тварь такая – Морох: Я, братцы, в самом начале подумал почему– то, что «Кровавый косяк» – их ручек дело. Связи тогда не уловил: а скорее, просто запутался.

– Ниточка у нас теперь есть, – сказал я. – Можно попробовать потянуть:

– И выдернуть чеку, – сказала Ираида.

Я пожал плечами:

– Возможно. Но, думаю, за три секунды мы успеем отрыть себе окопчик:

Крис обежал кухню каким‑то отсутствующим взглядом.

Он говорил, что иногда, глядя вот так, мимо всего, он ухитряется увидеть что‑то под поверхностью вещей. Мне всегда хотелось узнать, что именно он видит.

– Ребята, – сказал он наконец. – Хочу, чтоб вы прониклись. Мы – вляпались. Очень глубоко и погано. Вряд ли те ребятки простили нам первый наш наезд – и вдруг мы опять попадаемся им на глаза, нагло давим следующую мозоль:

Реакция в этом случае может быть: безрассудной. Вы меня понимаете?

– Вполне, – сказала Ираида.

– Рано или поздно они поймут, что это, – он ткнул пальцем вверх, – не сработало. Это первое. Второе: я не думаю, что наша игра мускулами перепугала их до вечной икоты. Кроме того, я сам не очень люблю, когда на меня наезжают, да еще с применением всяческой чертовщины – третье:

– Короче, ты пытаешься вырулить на то, что хоть не мальчик, но хочешь в Тамбов. Так?

– Ну: да.

– С группой здоровья?

Он молча кивнул.

– А ты уверен, что это на самом деле тамбовские волки, а не подстава?

– Уверен. Такое не скопировать. Это даже не почерк – это: отпечаток, что ли. Клише.

– А какого же черта их принесло в Москву? Думаешь, в Тамбове кончились бомжи?

Крис потеребил нижнюю губу. Было как‑то особенно тихо

– той тишиной, которая усиливает далекие и гасит близкие звуки. Так бывало осенью в горах, когда небо закрыто, а луна – голубым пятном, и на фоне этого пятна с севера летят птицы.

Слышно, как они тихо переговариваются меж собой.

– Москва и без них достаточно мистический город, – проговорил Крис, – а с ними, может быть, превращается во что‑то большее: – и он снова обежал кухню и нас тем же пустым взглядом. – Что это я такое сказал?..

– Вы верите в: как бы сказать?.. – Ираида мучительно задрала одну бровь.

Крис молчал. Сейчас его можно было бить кувалдой – он слышал только внутреннего себя.

– Мы с Крисом несколько не совпадаем во мнениях, – сказал я. – Он уверен, что всяческая магия действительно существует в окружающем мире, но представляет собой совсем не то, что люди по этому поводу думают. Поэтому он избегает называть всякие потусторонние явления по именам, чтобы избежать стереотипного восприятия.