|
— Тысячи индивидуумов мыслят на всеобщем языке, на языке природы и бытия, — сказал я, — а не на языке лозунгов и словесных клише. Правда, те, кто управляет миром, не могут обойтись без затасканных словесных формул. Они используют эти клише, чтобы манипулировать массами, но в собственном мышлении не ограничиваются ими. Иначе они не добились бы такой власти. — Я привыкла к тем, кто строит свою мысль вербально, — отозвалась мисс Хендерсон. — Академический мир слишком часто становится убежищем и раем для неудачников, которые не в силах достичь большего, — произнес я. — Академическое мышление в меньшей степени зависит от успеха или неудачи, чем мысль практическая. Инженер по аэронавтике совершает ошибку, и самолет разбивается. А историк пишет тупую книгу — и преуспевает. Беверли опустила глаза. — Давайте закажем что-нибудь. — Я думал, вы хотите поговорить, — заметил я. — Но сначала закажем что-нибудь, — повторила она. — Хорошо, — согласился я. — Хотите выпить? — Да. Мы заказали напитки, а потом обед. Официант был внимателен, но не навязчив. Ужин прошел в молчании. После десерта мы принялись за кофе. — Джейсон, — нарушила наконец молчание Беверли. — Как я вам говорила уже, я не понимаю, что происходит со мной. Я и в самом деле этого не понимаю… — И вы хотели с кем-то обсудить это. — Да. — Продолжайте. — Не диктуйте мне, что делать! — гневно произнесла мисс Хендерсон и повторила эту фразу еще раз. — Отлично! Я попрошу чек? — Нет пока… Пожалуйста, подождите. Я не знаю, с чего… с чего начать! Я отхлебнул кофе. Я не видел смысла торопить ее. Меня переполняло любопытство. — Вы думаете, я сумасшедшая? — Если вы позволите мне столь дерзкое наблюдение, — начал я, — то я сказал бы, что вы кажетесь мне скорее напуганной. Мисс Хендерсон внезапно взглянула на меня и торопливо начала рассказывать: — Несколько месяцев назад я впервые стала испытывать необычные чувства и желания. — Какие именно? — перебил я. Беверли ответила: — Что-то вроде того, что люди принимали за проявления женского начала, когда еще верили в это. — Большинство людей до сих пор верят в это, — отозвался я. — Ваша позиция, какова бы ни была ее ценность, противоречит не только истине, но и биологии. — Вы так считаете? — спросила она. — Да, я так считаю, — ответил я. — Но на вашем месте я бы меньше беспокоился о том, что люди принимают за истину, а больше интересовался бы самой истиной. Если вы испытываете глубоко женские побуждения, продолжайте испытывать их. Это же так просто! Пусть люди, которые никогда не испытывали этих женских побуждений, спорят, существуют они или нет. Пусть те, кто знает, что они существуют, испытав их, займутся другими проблемами. — Но я боюсь природы моей женственности, — сказала Беверли. — Я видела такие страшные сны… — Что это за сны? — спросил я. — Я с трудом осмеливаюсь говорить о них с мужчиной. |
