-  Сурен Давидович, тревога, Степа в опасности…

    Он внимательно покосился, кашлянул, встал:

    -  Стрелки, продолжайте серию! Валерий, корректируй…

    Верка, счастливый, кинулся к трубе, а мы вышли в коридор. Мне казалось, что Сурен Давидович очень рассержен и я стал торопливо, путаясь, рассказывать:

    -  Степка уехал на новом такси из лесопарка, а в такси сидели шпионы…

    -  Какие шпионы? - спросил он. - Откуда шпионы?

    Я вернулся к началу - как шел и увидел Федю-гитариста. Сур слушал вполуха, посматривая на дверь, глаза так и светились в темном коридоре. Я заспешил. Скоренько рассказал, как шофер свалился у пня. Сурен Давидович повернулся ко мне:

    -  Что-о? Тоже схватился за сердце?

    -  И еще упал. Это не все, Сурен Давидович!

    -  Подумай только, не все… - пробормотал он. - Рассказывай, Лешик, рассказывай.

    Я рассказывал, и мне становилось все страшней. В лесопарке я на четверть - да что, на десятую так не боялся. Там мы были вместе. А где сейчас Степка? Я боялся, здорово боялся.

    Когда я закончил, Сур проворчал:

    -  Непонятная история… Лично мне Киселев был симпатичен.

    -  Федя? Еще бы! - сказал я. - А теперь видите, что получается!

    -  Пока вижу мало. Пень был очень тяжелый, говоришь? - Он покосился на дверь, откуда слышались выстрелы, и тогда я понял…

    -  Оружие в нем, а в платке патроны! - завопил я. - Сурен Давидович! А на шее автомат, на гитарном шнуре!

    -  Лешик, не торопись. Оружие? - Он вел меня за плечо к кладовой. - Шпионам незачем прятать оружие. Я даже думаю, что шпиону просто не нужно оружие. Пистолетик, может быть… Но маленький, маленький. Бандит, грабитель

    -  другое дело.

    -  Шпиону и оружие не нужно? Что вы, Сурен Давидович! Везде пишут: бесшумный пистолет, авторучка-пистолет…

    -  Авторучка - понятно, - говорил Сур, входя в кладовую. - Маленький предмет, укромный. Хранится на теле. Зачем целый пень оружия? Через пень-колоду… Где мой блокнот? Вот мой блокнот. Сядь, Лешик. Я думаю, что шпиону совсем не нужен пистолет. Шпион, который выстрелил хоть однажды, уже покойник… Побеги, пожалуйста, и пригласи сюда Валерика.

    Верка не особенно обрадовался приглашению. Он корректировал стрельбу больших парней, покрикивал гордым голосом. Они тоже покрикивали: Верка путал, где чья мишень. Он вздохнул и побежал за мной, спрашивая:

    -  А что? Тревога? Вот это да!

    Сур уже написал записку. Он сказал:

    -  Валерик, время дорого. Лешик все расскажет тебе потом, ни в коем случае не по дороге. Так? (Я кивнул.) Так. Вот что я написал заместителю начальника милиции капитану Рубченко: «Дорогой Навел Остапович! Ты знаешь, я из-за болезни не могу выйти „на поверхность“. Очень тебя прошу: зайди ко мне в тир, срочно. Не откладывай, пожалуйста. Твой Сурен». Валерик, беги. Если нет дяди Павла, передай записку майору. Если нет обоих - дежурному по отделу. Запомнил? Ты же, Лешик, ищи Степана. Тебе полчаса срока… нет, двадцать минут. А ты, Валерик, передай записку и сейчас же возвращайся.

    Он посмотрел на нас и, чтобы приободрить, сказал:

    -  Гвардия умирает, но не сдается. Бе-егом ар-рш!

    Мы начинаем действовать

    Мы вылетели «на поверхность» и припустили по дворам.