Фон Хартманн отлично понимал, что изрядно рискует – находясь в глубине вражеских вод, всплыл в надводное положение, да еще выгнал на палубу почти весь личный состав, оставив на постах лишь минимальную вахту. Но, во-первых, носовой отсек действительно нуждался в радикальном проветривании. А во-вторых, дать личному составу хоть немного расслабиться перед обратной дорогой тоже стоило – в этом пункте они с доктором в кои-то веки совпали мнениями.

Тем не менее спокойствия фрегат-капитану это понимание не добавляло. Как и завистливые взгляды, которыми дежурная вахта периодически награждала резвящуюся на палубе толпу. Поймав очередной такой взгляд, Ярослав не выдержал.

– Старший матрос Тимохина!

– Командир?! – От испуга девчонка чуть не выронила тяжеленный бинокль, и Ярослав почти устыдился своего «педагогического порыва». Но именно что «почти». Отправить эту испуганную девчушку с веснушками и двумя косичками в настоящую школу на другом берегу океана он все равно не мог. Только помочь выжить здесь и сейчас.

– Старший матрос Тимохина, расскажите, что, по-вашему, – фрегат-капитан поднял палец, – делает у нас над головами эта странная решетчатая штука?

– Это радиолокатор, фрегат-капитан! – не задумываясь, отрапортовала Тимохина и, увидев, что фон Хартманн продолжает молчать, начала заученно барабанить: – Поисковый радиолокатор «тип два-дробь-два» предназначен для обнаружения наводных и воздушных целей, а также…

– У нас «тип два-дробь-четыре». – Покосившись на комиссара, Ярослав решил не уточнять лишний раз, что в основе «не имеющей аналогов разработки лучших умов Империи» был поисковый радар конфедератского эсминца, захваченного в начале войны. – Но я про другое. Он сейчас работает?

– Никак нет, командир.

– А почему?

Этот простой с виду вопрос поверг Тимохину в глубокую задумчивость. Женская интуиция подсказывала, что наиболее очевидный ответ «потому что вы так приказали!» является не тем, который желал бы услышать командир.

– Мм-м… Потому что пост оператора радара в боевой рубке, а не центральном?

– Это говорит о том, что проектировщики являлись идиотами… – Увы, но избежать возмущенного взгляда комиссара Сакамото у Ярослава не получилось. – И распихивали новые боевые посты не «как надо», а «куда получится». Но я сейчас несколько про другое. Как вам всем известно, импульсы радиолокатора можно принять дальше, чем его дальность обнаружения. Именно на этом основана работа нашего радарного детектора. Ну а дальше, – фон Хартманн выставил перед собой руки, пытаясь изобразить двух спорящих кукол в «театре одного ящика», – начинается игра «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Патрульный самолет может быть оборудован каким-то новым радаром, который наш детектор не уловит. Или выключить радар, чтобы не давать знать о своем приближении. Наконец, он может вообще быть без радара, как тот палубник, что атаковал нас в прошлый раз. Помните?

– Д-да… то есть так точно, командир, помню!

– Три ваших боевых то… подруги, – поправился в последний момент фон Хартманн, – погибли как раз потому, что надеялись на радарный детектор. А если бы вражеский летчик оказался чуть более умелым или удачливым, мы бы все там на грунт легли. Надеюсь, – повысил голос командир, – теперь вам стало понятнее, зачем при всех этих радиоштучках нам нужно визуальное наблюдение?

– Так точно, командир! – вскинулась Тимохина. – Разрешите продолжить наблюдать?

Фрегат-капитан молча кивнул, и старший матрос, крутанувшись на каблуках, приникла к биноклю… и уже через пару секунд совершенно неуставным образом ойкнула.