– Я их просто утоплю, – мрачно пообещала Газель Стиллман. – Всех!

Глава 2

Не все на Новой Гвинее были каннибалами, но случалось это не один раз…

Подводник в лагуне

– Выглядит как-то пусто, не находите? – Пустота вокруг бунгало, выделенного для экипажа «Имперца», действительно настораживала. Само собой, на полное соблюдение устава, с выставлением часовых и прочими атрибутами пехотных маршировалок, он и не рассчитывал. Но вот отсутствие всяких признаков жизни спустя пару часов после восхода солнца выглядело… тревожно.

– Может, на пляж все пошли? – Герда перехватила в другую руку замотанное в китель ведерко с мороженым. – Купаться и все такое?

– Пляж? – Фон Хартманн оглянулся направо, где в паре сотен шагов между редкими пальмами жемчужно сверкал песок. Впрочем, слева берег был ненамного дальше. Мыс Длинного Языка, на котором располагалась «гауптвахта с удобствами», как именовали это место глубинники, на карте острова выглядел как упомянутый орган, где-то в районе челюсти перегороженный двухсаженным забором. С колючей проволокой поверху, парой вышек и постом военной полиции на воротах. Обычно сюда отправляли проштрафившиеся в пылу берегового загула экипажи, поскольку, кроме пляжа и спортивной площадки, никаких других культурных и не очень объектов на Длинном Языке не имелось. Это вынуждало проштрафившихся вести очень здоровый и, что особенно трагично, трезвый образ жизни.

Впрочем, с последним иногда случались досадные сбои.

Первую бутылку характерной прямоугольной формы Ярослав заметил еще на подходе к бунгало. Слабая надежда, что данный реликт лежал у тропинки еще со времен прошлых постояльцев, не прожила и минуты. Вокруг бунгало аналогичных емкостей было разбросано штук пять, и сохранившийся на донышке одной из них темный осадок в паре с ароматом делал картину происшедшего вполне однозначной.

– Ром?! – Сильвия ван Аллен тоже узнала запах.

– Угу. – Перевернув носком ботинка бутылку, фон Хартманн озадаченно уставился на аляповато-яркую этикетку. – Причем конфедератский: в нашей части архипелага делают в основном светлые сорта, в колоннах непрерывного цикла. А вот их бояре любят старинные рецепты, чтобы перегонный куб, да дубовая бочка из-под бурбона. На выходе получается вкусная и коварная штука, особенно если кокосовым разбавлять…

Первую жертву коварного напитка они обнаружили сразу за углом, на входе в бунгало. Сидевшая на ступеньках крыльца Кантата с трудом подняла голову, глядя на подходивших с очень страдальческим видом «тараканы, зачем вы так громко топаете?».

Внутри же царил уютный полумрак… и разгром, живо напомнивший Ярославу знаменитое батальное полотно «Поле битвы» из Имперского военного музея, в разговорах курсантов именуемое исключительно как «После вчерашнего». Перевернутая и частично разломанная мебель, бездыханные тела павших разной степени неодетости, деликатно заметенные поземкой белых перьев из выпотрошенных подушек.

Внимание фрегат-капитана привлек деревянный ящик рядом со входом. Среди прочих предметов меблировки, целых и не очень, этот выделялся не только уже привычной аляповатой этикеткой, но и торчащим из него мечом, в котором Ярослав с удивлением опознал фамильную катану комиссара Сакамото. Узнавание облегчалось наличием поблизости ножен от катаны, а также самой комиссар-тян, обнимавшей одну из немногих уцелевших подушек. По всей видимости, Татьяна в какой-то момент попыталась сразиться с темными силами, но враг оказался сильнее.