‑ Он существует?

‑ Я ему позвонила. По его словам, он не видел Соню лет пять или шесть.

Валландер задумался.

‑ Тогда объяснение может быть только одно, ‑ сказал он. ‑ Эва Перссон никогда бы не отреклась от своих показаний и не стала бы врать, если б не была уверена, что Соня уже не опровергнет ее басни.

‑ Я тоже не нахожу иного объяснения. И конечно же спросила, почему она раньше говорила совсем другое.

‑ Что же она ответила?

‑ Не хотела, мол, чтобы вся вина легла на Соню.

‑ Потому что они подруги?

‑ Вот‑вот.

Оба понимали, что это означает. Другого объяснения нет: Эва Перссон знала, что Соня Хёкберг мертва.

‑ Твоя версия? ‑ спросил Валландер.

‑ Есть две возможности. Сбежав из полиции, Соня могла позвонить Эве и сказать, что собирается покончить с собой.

Валландер покачал головой:

‑ Нет, вряд ли.

‑ Вот и я думаю, вряд ли. Она звонила не Эве Перссон, а кому‑то еще.

‑ А этот кто‑то позднее позвонил Эве и сказал, что Соня умерла?

‑ Вполне возможно.

‑ В таком случае выходит, Эве Перссон известно, кто убил Соню Хёкберг. Если имело место убийство.

‑ А что, есть варианты?

‑ Едва ли. Но нам придется ждать заключения судмедэкспертизы.

‑ Я пыталась узнать предварительные результаты. Однако работа с такими обгоревшими трупами явно занимает много времени.

‑ Надеюсь, им ясно, что дело срочное?

‑ У нас всегда все срочно. ‑ Анн‑Бритт взглянула на часы. ‑ Ну, мне пора домой, к ребятишкам.

Надо бы что‑то сказать, подумал Валландер. По собственному опыту он знал, как трудно вырваться из брачных уз.

‑ Как продвигается развод?

‑ Ты же сам через это прошел. И знаешь, от начала и до конца все это сущий ад.

Валландер проводил ее до двери.

‑ Выпей виски, ‑ сказала она. ‑ Глядишь, полегчает.

‑ Уже выпил, ‑ ответил комиссар.

Ровно в семь на улице засигналил автомобиль. В кухонное окно Валландер увидел ржавый фургон Стена Видена. Сунул в пластиковый пакет бутылку виски и спустился вниз.

Они поехали на ферму. Как обычно, Валландер первым делом зашел на конюшню. Многие стойла опустели. Девушка лет семнадцати вешала на стену седло. Потом ушла, оставив их вдвоем. Валландер сел на сенной брикет. Стен Виден стоял, прислонившись к стене.

‑ Уезжаю, ‑ сказал он. ‑ Ферма выставлена на продажу.

‑ И кто, по‑твоему, ее купит?

‑ Какой‑нибудь дуралей, наивно полагающий, что она себя оправдает.

‑ Цена‑то хорошая?

‑ Не сказать чтобы очень, но вполне приличная. Если не шиковать, можно прожить на проценты.

Валландеру хотелось узнать, какова же эта сумма. Однако спросить он не решился, вместо этого поинтересовался:

‑ Надумал уже, куда поедешь?

‑ Сперва надо продать. А там видно будет.

Валландер достал бутылку. Стен отхлебнул глоток.

‑ Ты не сможешь без лошадей, ‑ сказал Валландер. ‑ Чем думаешь заняться?

‑ Не знаю.

‑ Сопьешься.

‑ А может, наоборот. Может, как раз совсем брошу пить.

Они вышли из конюшни и через двор направились к жилому дому. Вечер был холодный. Валландер снова ощутил острую зависть. Его старый приятель, прокурор Пер Окесон, уже несколько лет жил в Судане и, скорей всего, никогда не вернется. А теперь вот и Стен уезжает. Навстречу чему‑то неведомому, но совсем иному. Сам же он фигурировал в вечерней газете как полицейский, избивший четырнадцатилетнюю девочку.

Из Швеции теперь многие уезжают, думал он. У кого есть средства. А у кого их нет, копят деньги, чтобы присоединиться к эмигрантам.

Как же так вышло? Что, собственно, случилось?

Они расположились в неприбранной гостиной, которая по совместительству служила конторой.