— Василий Иванович, если мы договоримся, я попробую помочь вам. Но не бесплатно. Моя цена — десять процентов.

— С чего собственно вы хотите проценты? — удивился ее аппетитам Рязанов.

— С суммы аннулированных клиентами договоров.

Шеф тогда долго и внимательно на нее смотрел. Думал, наверняка, какая нахалка. А она, между прочим, пусть не бескорыстно, но совершала благородный поступок. Родину, то есть родную компанию спасала от возможных неприятностей. О которых знала не понаслышке.

Сестра одной из ее директрис владела журналом. Дела шли хорошо и в какой-то момент барышня — полная невежда в делах — решила открыть второй проект. Просто классика жанра: менеджер, у которого на самом деле был всего один крупный клиент, наплел с три короба, посулил золотые горы, наобещал радужные перспективы. Ира тогда постаралась остеречь сестру директрисы от сомнительного мероприятия. Напрасно. Клиент на год с огромными скидками выкупил первую обложку, проект открыли и…все. Больше менеджеры не собрали ни копейки. Зато тот, кто заварил эту кашу, сорвал куш. Владелице же достались только издержки. Она тогда уговорила Ирину, поехать с ней к клиенту, чтобы вместе убедить его разорвать контракт. Увы, дело не выгорело и барышня вынуждена была оплатить десять убыточных номеров. Журнал удалось закрыть только, когда истек срок договора.

Та ситуация очень напоминала нынешнюю и могла привести к тем же последствиям.

— Ответ я дам завтра, — сказал на прощание Рязанов. — Подсчитаю кое-что, прикину, решу.

…

Ира вдруг поняла, что, скорее всего, сделает Василий Иванович и от этой мысли снова скисла. Нет, пришла в полное отчаяние.

Глава 7. Каждому по мере его

Итоговое собраниеназначили напятницу.

— К чему этот пафос? — тихо спросила Ира у сидящей рядом Марины Львовны. — Все эти благодарности и грамоты? Что это за издержки социализма?

— Рязанов так всегда закрывает проекты, — прошептала Марины Львовны.

— А…

В кабинете Рубаняка яблоку негде было упасть. Послушать шефа явились все. Кто-то добровольно. Кто-то, как Ира, по особому распоряжению Севы.

— Ирина Игоревна, завтра собрание, надо быть обязательно, — директивный тон исключал возражения. Тем ни менее Ира сделала попытку:

— Но я болею.

— Это приказ. — Рубаняк, не размениваясь на уговоры, положил трубку.

— Не знаю, как теперь следует обращаться к людям, но спасибо, господа-товарищи за службу, — разливался соловьем Рязанов. — Был рад нашему сотрудничеству, если что не взыщите…

Тронная речь закончилась. Умиленной демократичностью шефа народ разбрелся по кабинетам и замер в нервозном ожидании. Тех, с кем Рязанов собрался продолжить контракты по одному стали вызывать на собеседование. Остальные, надеясь попасть в заветный список, томились в неизвестности на своих рабочих местах. Уходить Сева запретил строжайшим образом.

Иру пред ясны очи руководства позвали последней, когда все разошлись, а от раздражения нечем было дышать.

— Зайдите, пожалуйста. — Услышав в телефонной трубке голос Рубаняка, она обрадовалась. «Как же, ценят, нужна, не придется искать работу… — разлилось облегчение и тот час растаяло под напором злости, — …рабыня Изаура, холуйка, жертва, барской милости захотела…»

Несколько раз, глубоко вздохнув, Ира решительно направилась в кабинет Севы. — Здравствуйте, — Рязанов был сама любезность. — Выглядите потрясающе, правда, Рубаняк?

— Спасибо на добром слове, — Ирина ответила с максимальной серьезностью и вопросительно посмотрела на Севу, тот должен был подхватить реплику шефа.