– Одрис! – воскликнул он громко, осознав вдруг, что нет необходимости в повторной встрече с истеричной леди. Одрис лучше с этим управится, она выспросит у нее все что он жаждет узнать, а сам он между тем сможет оглядеться, расспросить мужчин в замке.

Слуга, который все еще стоял рядом, съежился от страха, когда он повернулся к нему.

– Я не знаю, кто это – Одрис, – прошептал он растерянно. – Смилуйтесь, милорд…

– Это ж надо, так застращать людей! – со злостью подумал Хью, окончательно избавляясь от тех минимальных угрызений совести, которыми терзался при мысли о смерти сэра Лайонела.

– Успокойся, – сказал он перепуганному слуге, – тебя это не касается. От тебя я хочу малость: приготовь покои для меня, моей жены и моего ребенка. Займись этим сам, или, если ты не вправе, передай мое распоряжение тому, кому следует. Да, еще одно – пошли за конюхом, пусть приведет моего коня.

Едва с языка Хью слетели слова о коне, как из толпы наблюдавших за ним слуг выскользнул и опрометью помчался в сторону выхода какой то парнишка. Хью недоуменно и недоверчиво прошелся взглядом по холлу. Неужели этот замок принадлежит ему? Возвести такую громадину не под силу обычным людям – надо обладать воистину невероятным богатством и могуществом… Хью вспомнил, что дядя так и не сумел найти наемника, который взялся бы защищать его интересы на ристалище. Боялись, вероятно, не только самого сэра Лайонела, но и его влияния, трепетали перед веками укреплявшимся авторитетом старинного рода.

Хью с каждой минутой все глубже и глубже погружался в уныние. Он едва не прыгал от радости, когда узнал, что является наследником Ратссонов, он с готовностью принял вызов сэра Лайонела, потому что победа в поединке давала ему возможность окончательно и бесповоротно вступить в права владения имением, которое он собирался отстроить и перестроить, чтобы было куда привести любимую жену. Здесь же, растерянно глядя на возвышавшиеся вокруг стены, он исступленно жаждал одного единственного: убраться подальше и никогда больше сюда не возвращаться.

Хью въехал в Тревик в таком смятении чувств, что Фрита, первой заметившая хозяина, приближавшегося к саду, где сидела, забавляясь с сыном, Одрис, метнулась к госпоже и дернула ее за рукав, тыча пальцем в его сторону.

– Хью! – воскликнула Одрис, поспешно передавая ребенка служанке. – Хью, ты ранен? – И, подбежав к мужу спросила: – Что стряслось?

– Я, похоже, хозяин Хьюга, – пробормотал он, невольно содрогаясь.

Одрис, протянув руку, пригнула его голову и коснулась губами его лба – горячки не было.

– Ты хозяин Хью? Хозяин самого себя? Ничего не понимаю.

– Не Хью, а Хьюга, – попытался он объяснить. – А, ну да, это звучит так похоже. Я говорю о замке и имении сэра Лайонела.

– Замок и имение сэра Лайонела? – недоуменно переспросила Одрис. – Как это может быть?

– Сам не знаю, – ответил горестно Хью. – Быть может, леди просто напросто спятила, но…

– Какая леди? – спросила Одрис. – Я думала, ты ездил, чтобы повидаться с сэром Лайонелом?

– Он умер, упокой, Господи, его душу, – голос рыцаря дрогнул при последних словах; Хью вздохнул с облегчением, когда осознал, что его отношение к сэру Лайонелу не претерпело особых изменений после смерти недруга. – А леди?.. Поверь, я даже не знаю, кто она такая… Она так и не назвала своего имени и настолько странно себя вела, что я забыл спросить…

Он снова взглянул на жену изумленно и растерянно.